Выход 493
Шрифт:
Опираясь на окровавленные руки в изорванных перчатках и превозмогая дикую боль во всем теле, Лек встал на четвереньки. Затем шатко поднялся на ноги. Он понимал, что промедление для него играет роль ступеней к эшафоту, но заставить себя бежать не мог. Сделав всего пару неуверенных шагов, он застонал и оперся на колесо автоцистерны. Голова, превратившаяся в звенящий колокол, совсем не соображала, куда идти, перед глазом все двоилось и разбегалось.
Растерянным взглядом он осмотрелся по сторонам и обнаружил в паре шагов лежащую на дороге винтовку. Неподалеку от нее валялся и его шлем — словно выбившаяся из асфальта голова подземного сталкера-крота. У винтовки мог быть разбит прицел, но его это сейчас беспокоило меньше всего. Сделав несколько нетвердых шагов, он добрался до своего оружия.
К черту голову! Лек бежал, не разбирая направления, просто смотря себе под ноги. Он ощущал себя тряпичной куклой — мягкой, пухлой, с трудом удерживающейся на ногах, но в то же время будто обмотанной в несколько слоев крепкой веревкой стремления выжить любой ценой. Это помогло ему какое-то время не чувствовать боль, это помогло не думать о солнце и, превратившись в наконечник стрелы, лететь к цели, пускай маловероятной и призрачной.
Но она появилась — его путь пересекала проселочная дорога, вдоль которой тянулась сплошная полоса сухих кустообразных зарослей. Издали заросли походили на клубы колючей проволоки со змеящимися по земле и взвившимися к небу лозами.
Продравшись сквозь кустарник, он выбрался на дорогу. Еще некоторое время продолжал бежать к ржавым воротам и поросшей зарослями будке КПП, пока не ощутил, что ноги перестают ему подчиняться. А уже в следующий миг он летел лицом вперед, не в силах даже выпростать руки и как-то смягчить удар. Только упав на землю, несколько раз перекувырнувшись и застыв в позе эмбриона, увидел, что в его теле торчат не меньше двух десятков тонких острых шипов. Перед глазами помутилось, изо рта повалила белая пена. Если бы он знал, что шипы ксаверуса ядовитого содержат экзотоксины… но он не знал.
Вмонтированный в шлем сигнализатор, предупреждающий о критической наружной температуре, обычно издающий едва слышимый отрывистый писк, в это мгновение визжал как сумасшедший, придавая и без того гадостной ситуации еще большую безнадежность.
Сжав зубы так, что заложило уши, Лек перевернулся на живот. И пополз на брюхе, цепляясь сбитыми в кровь пальцами за асфальт и ломая ногти, но не выпуская из поля зрения ржавые ворота. А главное — видневшийся вдали ряд огромных железобетонных резервуаров, выстроенных в несколько рядов, за которыми на пригорке высилось небольшое трехэтажное здание с торчащей из крыши трубой.
«Сохранка!» — мерцало в его голове единственное слово.
Но сколько он ни полз, ворота, казалось, не стали ближе и на метр. Выругавшись, он лег навзничь, зажмурился от больно заслепившего глаза света и на ощупь выискал в нарукавном кармане шприц с обезболивающим. Стянул с него защитный колпачок, сделал инъекцию в шею и сразу потянулся за следующим.
Он впервые в жизни испытывал на себе обезболивающее, но то, что он слышал о нем, подтвердилось — силы и вправду начали наполнять его тело. Впрочем, дожидаться, пока ноги придут в норму, он не мог. Встал на четвереньки и, взяв низкий старт, попытался бежать. Практически не разгибая спины, петляя от одного ряда кустов ко второму, Лек напоминал попавшего на ледовый каток пьяницу, но тем не менее расстояние до ворот сокращалось. Возможно, если бы взошедший над землей ослепительно-белый диск не превратил воздух в обжигающий глотку пар, Лек сумел бы добраться до места… но до ворот ему не хватило каких-то пяти-семи метров. Он упал на колени, согнулся и ухватился руками за горло, будто пытаясь сдержать вытекающую через разрез кровь.
Горячий, как сковородка, чугунный люк, оказавшийся по чистой случайности прямо перед ним, к превеликому счастью, был на две трети сдвинут и приоткрывал черную бездну колодца. Из него тянуло плесенью и влагой. Влагой… Уцепившись за это слово, Лек, не думая больше ни о чем, одолевая жгучую боль, отодвинул люк дальше и, подтянувшись к краю, бросился вниз.
Сколько времени прошло после того, как он плюхнулся в вязкую, теплую жижу, Лек не знал. Открыв
Окончательно придя в себя, он застонал, несколько минут пытался побороть страшную мигрень, старающуюся во что бы то ни стало выдолбить дыры в его висках. То ли обезболивающее уже не действовало, то ли это были последствия передозировки, но Лек не только не чувствовал ожидаемого облегчения, ему вообще казалось, что он принял лекарство, усиливающее боль.
Приподнявшись на локтях, он затравленным взглядом осмотрел мерзкую трясину и тут же выдернул из нее ногу. Уф, с конечностями вроде все в порядке. Теперь нужно собраться с силами и с мыслями. И решить, что делать дальше.
Спустя некоторое время ноги и спина уже не так болели, а стук в висках стал мягче и плавнее. То ли грязевые ванны помогли, то ли наконец подействовало обезболивающее.
Подняв покрасневшие глаза к круглому отверстию, через которое в канализационную шахту попадал солнечный свет, он прикинул в уме, с какой высоты ему довелось падать. Метра три, не меньше, сломать шею — раз плюнуть.
Что же делать? Дождаться заката и направиться к городу — искать объект, напоминавший своей формой неправильный прямоугольник, обтянутый чем-то наподобие серебристого брезента? Да, неплохая идея. Думается даже, что найти его не составит большого труда, чай не иглу в стоге сена искать. Но тут могут встать две проблемки, справиться с которыми может быть весьма нелегко. Итак, первая: есть ли у меня оружие? Он пошарил глазами вокруг. Не видать. Если я и захватил винтовку с собой и она лежит где-то на дне этого болота (в чем есть сомнения), то патронов у меня, наверняка отсыревших, целых девять… Не слишком много, учитывая, что с заходом солнца наружу поползет всякая тварь. Поползет, поползет, сомневаться не стоит. Возможно, и собратья тех, кого мы убили, слетятся. А это уже целый джек-пот! Да, Лек, ты сорвал банк, разорви твою мошонку! Отстреляться в таком случае девятью патронами будет ох как непросто. Хм… отстреляться… Я же совсем не помню, где бросил винтовку. Возможно, еще когда через кусты продирался, или же лежит она себе преспокойно наверху возле люка и ждет, пока солнце всю смазку в ней не высушит, чтобы превратиться в ненужную железку и остаться в покое хоть на старости.
Вторая проблема была гораздо хуже первой, и имя ей — Время. Если я не успею за тот короткий промежуток времени, что солнце заходит за горизонт, найти «коробку»… или она укатит быстрее, чем я доберусь до города… Знаю же, что ребята ждать не будут — только жара спадет, криокупол уже будет сложен. И дожидаться сумерек, выглядывая, а не в пути ли наш Лек, тот неплохой парень, что случайно выпал из капсулы, как глупый птенец из гнезда, они, конечно же, не станут. Кто даст гарантию, что я еще жив? Что я не разбил голову при падении и не сгорел заживо, находясь в беспамятстве? А в то, что я мог на открытой автостраде найти убежище от солнца, они, вероятно, и вовсе не поверят. Я бы тоже не поверил. Иначе — где? В лесу? Среди этих голых шпилей? Бред. Переждал жару в медвежьей берлоге? Тоже из разряда фантастики. Счастливый билет — канализация под большими бетонными емкостями? И каков процент вероятности?
Вот и все, братишка. Вот и все. Тогда останется лишь жалеть, что использовал все патроны до последнего! Эх, о себе-то родном не позаботился!
Так, ладно, растрепался я тут, потянуло в минор. Чего это меня — от морфина так прет? Брр… В общем, хорош думать, нужно действовать.
Оставался, правда, еще вариант, что за ним вышлют поисковую группу, но верилось в это с трудом.
Леку хорошо было известно, что подобных приказов в Укрытии ни один командир на протяжении уже двадцати лет как не отдавал. Рисковать своей жизнью ради призрачных надежд никто не станет. Чего кривить душой — он бы ведь тоже не стал. Не было у него в Укрытии таких друзей, ради которых он рискнул бы подняться на поверхность. А потому и обижаться, что за ним не придут, Лек не стал. Все предельно честно…