Выход 493

Матяш Дмитрий

С точностью самонаводящейся ракеты он вышел на цель, с первого же раза нащупав гнилую дощатую дверь. Она развалилась, как только он потянул на себя ржавую ручку. Под ногами возник небольшой выступ, потом еще один. Это были ступени, взойдя на которые Лек в несколько шагов полностью выбрался из грязи. Но чем выше он поднимался, прижимаясь спиной к стене, тем воздух становился жарче, а дышать труднее.

Уж и не зная, не лучше было бы вместо слепых скитаний по подземелью просто расшибить голову при падении с «Форта», стрелок остановился на пятнадцатой ступени и пошарил рукой в темноте перед собой. Сам не зная, на что надеется, он пытался нащупать хоть что-нибудь в этом пространстве. Стену, выступ, поворот,

спуск, дверь, которые вывели бы его в другую локацию, хоть немного освещенную. Но там было пусто. Зато позади него, вероятно, в том месте, где ступени уходили в жидкую грязь, послышались знакомое шипение и легкое скрежетание.

Практически не чувствуя ног, Лек обернулся и выстрелил вниз. Увиденная им картина заставила невольно попятиться и прижаться спиной к кирпичной стене. По потолку из складского помещения, извиваясь, неспешно вползала в дверной проем огромная червеобразная тварь. Лоснящимся тучным телом она напоминала гигантского слизняка, но это было единственным сходством между беззащитным моллюском и этой тварью. В абсолютной давящей тишине она ползла к Леку, как к загнанному в тупик кролику. Раскрытая пасть усеяна множеством острых крючковидных зубов, из нее то и дело выскальзывает растроенный язык. Вдоль спины тянутся острые шипы, соединенные между собой полупрозрачной плевой, с острых зубов капает слизь. В инфернально-зеленых глазах нет страха перед изрыгающей огонь палкой в руках человека. Казалось, ее уже ничего не могло испугать.

Спустя мгновение «слизняк» уже шипел у него над головой. Перевернувшись на спину, Лек выстрелил, ориентируясь на звук и доверившись инстинкту.

Прислушался — тишина, которую нарушали лишь его громкое, частое, сбивчивое дыхание и сумасшедший стук в груди. Ничего не понимая, он опасливо поводил рукой в том месте, где, по его подсчетам, должно было находиться тело сползшего «слизняка». Но сквозь пальцы с засохшей на них кровью просачивалась лишь пустота.

Тварь вела с ним непонятную игру. То, что она до сих пор его еще не убила, вовсе не значило, что этого не было в ее планах, но чего ради она медлила, Лек понять не мог. Конечно, он не исключал и тот вариант, что «слизняк» мог вообще оказаться плодом его воображения, подпитанного двумя ампулами обезболивающего. И тогда это скверно. Сумасшедшие сталкеры, призраками бродящие по столичным развалинам, — не ахти какое редкое явление в последние годы. А потому Лек, хоть у него от самой только мысли об этом стыла в жилах кровь, больше хотел верить, что тварь настоящая.

И ждал ее появления.

Он просидел, покачиваясь вперед-назад, обхватив руками голову, неведомо сколько, пока не ощутил, что воздух заметно охладел и повлажнел. Первое, что пришло в голову после длительного затишья, — приоткрытая дверь. Да-да, несомненно, это именно через приоткрытую дверь там, наверху. Должно быть, она где-то совсем близко. Возможно, в пяти — десяти ступенях отсюда…

Чувство, что он близок к цели, придало ему сил куда больше, чем наркотик. Оно помогло превозмочь ноющую боль в суставах и уверенней перебирать ногами, подымаясь по ступеням. Палец так и ходил по курку, но использовать последний патрон для мимолетного освещения было глупо…

Первый раскат грома он услышал аккурат в тот момент, когда прикоснулся к металлической двери. Да, он не ошибся, дверь здесь была. Но радость от многообещающей находки быстро иссякла — сколько бы Лек ни тужился потянуть дверь на себя или толкнуть вперед, она не сдвинулась ни на миллиметр. А сквозняк проходил всего лишь через щели в нижней части двери. Лек почувствовал, как в нем что-то оборвалось. Будто бы он сам начал падение с обрыва.

— Нет! — выкрикнул он. — Нет, нет, нет…

Снаружи снова грянул гром. Настолько мощно и раскатисто, что, казалось, могли треснуть

стены.

На миг Лека захлестнуло отчаяние. И где-то рядом эта ползучая мразь. «Не дать твари закончить игру, не дать себе свихнуться, не обрекать себя на вечные скитания по бесконечным тоннелям… — повторял про себя Лек. — Не дать ползучей твари…»

И вдруг, рефлекторно шаря по стене рукой, он наткнулся на вогнанную в стену П-образную металлическую дугу.

В мозг будто подали резервное питание. Ага, так и есть! Чуть повыше первой дуги он обнаружил еще одну, а выше — следующую. «Господи, это точно лестница!»

Забросив на плечо винтовку, Лек принялся энергично карабкаться вверх. Мысли о суициде выветрились, как и не было. Добравшись до потолка, Лек нащупал в нем люк. Судьба улыбнулась стрелку еще раз — люк поддался на удивление легко.

Помещение, куда выбрался Лек, не было залито лучами полуденного солнца, но свет все же проникал в него через небольшие запыленные окошки под потолком. Тут находились большие стеклянные емкости, формой напоминавшие лампы из старых телевизоров. Они стояли на тонких штырях по восемь-десять штук в два ряда, как пробирки для выращивания клонов, виденные Леком в каком-то фантастическом боевике. Кое-где между ними, соединенными целой паутиной проводов и тонких шлангов, стояли пультовые столы с множеством кнопок, регуляторов, рычагов и экранов. На них покоились пыльные колбы с засохшими на стенках разноцветными веществами и кипы журналов с записями.

Лек быстро осмотрел цех в поисках признаков обжитости (не хватало еще после всего угодить в пасть медведю!) и уже подошел было к открытым настежь дверям в светлый коридор, над которыми было написано «Выход», когда распознал на фоне стука дождя по дырявой крыше четкие хлопки.

Он посмотрел на огражденный невысокой решеткой выступ с люком, думая, что звук исходит оттуда. Но тот был наглухо заперт. А когда хлопки повторились, лицо Лека вдруг вытянулось, рот невольно раскрылся, а зрачок расширился до предела.

Он догадался, что означали эти хлопки…

Удержать его на месте в это мгновение не смогла бы никакая цепь.

* * *

Стахов сидел в просторной, но неуютной кабине «Чистильщика». Курил, сбрасывая пепел через приоткрытое окно, и во все глаза высматривал усеянный валунами край берега, за которым скрылась поисковая группа. Настолько давно, что, казалось, он уже успел постареть лет на пятьдесят.

Рядом нервно барабанил пальцами по рулю и беспокойно ерзал задницей высокий тощий сталкер по прозвищу Ариец. Белобрысый скуластый парень лет двадцати трех с квадратным подбородком и холодными голубыми глазами. Он больше думал, нежели говорил, и это Стахов в нем ценил.

— Сколько уже? — нарушил повизгивавшую унылым ветром тишину Илья Никитич.

— Час десять, — с готовностью ответил Ариец.

Он хотел сказать что-то еще или спросить, но в последний момент передумал, вырвавшееся из его горла «а…» так и осталось звенеть в воздухе.

С каждым щелчком секундной стрелки самолетных часов, прикрепленных несколькими болтами к приборной панели, затея по возвращению «Разведчика» Стахову казалась все более абсурдной. Да, сухое топливо не бензин и не взрывается при той температуре, что октан, но как же все остальное? Как же колеса? Ведь они еще до полудня могли лопнуть, как надувные шарики! Они же срежут крышу. Стало быть, окажутся открытыми. Впереди вечер, ночь. А если на них нападут крылачи? А если упавшее бревно повредило управление «Разведчика»? Что, если руль в какой-то момент заклинит, а тормоза — откажут? Или на полпути вырубится свет? Что они тогда будут делать? Пойдут пешком?.. А есть другой выход? Выход… Ах, как сладко это слово! Если он есть, за него стоит умереть, как бы сардонически это ни звучало.