Выход из Windows
Шрифт:
– Неужели с раннего детства?
– Да, да.
– Но какой может быть характер у младенца, да еще и больного? подковырнула врач.
Лола даже вспыхнула:
– Вот именно, она меня за то, что я с инсультом родилась, и возненавидела!
– Так, я попрошу вас: или вы молчите, или вы погуляйте в соседней комнате, - заявила врач.
Врач была опрятна и стройна. На вид ей было лет сорок, но, может быть, и меньше. Она сидела, спрятав руки в карманы халата, чуть поодаль сидела медсестра. Евдокия Григорьевна давно уже плакала, сморкаясь в мятый платочек и утирая им лицо.
–
– И ничего хорошего!
– крикнула Лола. И вдруг, заподозрив что-то, схватила телефонную трубку. Нонна Богдановна мягко отобрала ее из, пальцев Лолы и положила на рычаг.
Врач встала и прошлась по комнате. Серафимова почувствовала, что психиатру нужен свежий воздух. Они переглянулись и пошли на балкон.
– Ну, что? Кому помощь-то нужна?
– многозначительно спросила следователь врача, закуривая сигарету.
– Вот именно!
– многозначительно ответила та и тоже закурила.
Или Серафимовой показалось, или это та машина, тот "мерседес", который она видела вчера ночью возле "Метелицы". Машина подъехала к подъезду и притормозила. Серафимова пригнулась и отстранила от перил балкона врача. Осторожно посмотрела вниз.
Разыскиваемый Витей Братченко Копытов собственной персоной вылез из дверцы машины и вошел в подъезд. Серафимова бросилась в комнату, за ней врач, Любовь Петровна.
– Наберите номер, - попросила она неожиданную помощницу, протягивая свою визитную карточку.
– А вы все выйдите на кухню. Марк Макарович, нет, Евдокия Григорьевна, подойдите к двери, и когда ваш любимый зять позвонит, откройте дверь и впустите его в квартиру. И сразу же бегите в конец коридора.
– Помилуйте, да зачем нам его впускать?
– Я вас от него избавлю, - ласково объяснила следователь, - лет на десять.
– Вынула из сумочки пистолет и наручники и встала наготове.
– Набрала. Что дальше делать?
– крикнула Любовь Петровна.
– Попросите Братченко, скажите, чтоб приехал.
Сообщите так: Копытов попался.
– Серафимова заметила выглянувшую из кухни Лолу и обратилась к ней: - Пискнешь, подруга, определю в дурдом. И решения суда не понадобится.
Евдокия Григорьевна открыла дверь, за которой и притаилась Нонна Богдановна.
– Ну, что, бабуля?
– хрипло спросил Копытов, остановившись на пороге. Ты уже перевозчика дожидаешься? Так это я и есть, старец Хароп.
Не успел он опустить на плечи зажмурившейся от страха старушки свои немытые руки, как на них тут же защелкнулись наручники. Так вот зажмурившись, Евдокия Григорьевна и выползла из смертельных объятий зятька.
Коиытов почувствовал на своем затылке дуло пистолета и послушно двинулся в комнату. Задержание состоялось.
– Че ж ты, стерва, не предупредила? Договорились же!
– бросил он Лоле, с ненавистью зыркнув на нее.
– Так ведь мне не дали позвонить, - дрожащим голосом оправдывалась та.
Евдокия Григорьевна на радостях побежала на кухню ставить чайник. Лола Закариевна теперь сидела на диване рядом с Копытовым, и по ее виду можно было определить погоду: пасмурно и небо - в клеточку.
– Теперь на свои отношения с женщинами лет на десять ты
ЗАПАДНИЦА
Вот чего Серафимова не любила, просто не выносила! От этого не только мурашки по коже и гусиная кожа, но и волосы дыбом и передергивает. Она и сама-то этого никогда не делала, а других просто гнала от себя взашей, если видела, что кто-то держит в руках это дурацкое изобретение человечества. От этого вообще можно сойти с ума или вывернуться наизнанку.
– Ой, уберите, уберите, у меня аллергия на пилочки!
– содрогнулась она всем телом, увидев, как секретарша Овечкина уже заносит над своим коготком это орудие инквизиции.
Девушка почему-то обиделась, но пилочку убрала.
– Вообще-то у меня ноготь заострился, - вульгарно проговорила она, растягивая слова, - что же мне теперь, чулки рвать и все вааще задевать тут?..
Серафимова не выдержала этот тягучий провинциальный выговор и, выхватив из стакана с письменными принадлежностями ножницы, протянула секретарше: Острижешь сама или помочь?
Девушка оторопело "вылупилась" на следовательницу.
– Когда вы последний раз видели своего начальника Овечкина?
– Валеру?
– переспросила секретарша.
– Да вы ж уже спрашивали.
– Ну, ничего. Для любителей детективного жанра повторите еще разок.
– Ну, во вторник, пять дней назад.
– Он не звонил за эти дни?
– Нет, конечно.
– Он взял с собой какие-нибудь документы, письма, бумаги, готовился заранее к отъезду?
– Нет, за день предупредил, что уезжает в командировку, взял что-то, созвонился с кем-то и уехал.
– С кем созвонился?
– А я знаю - с кем... Он мне не докладывал...
– Разве не вы соединяли его с нужными абонентами?
– С кем? Да что он, маленький, номер набрать сам не может? Я с этим новым аппаратом никак не разберусь. Это ж целая телефонная станция, он, ио-моему, только кофе не заваривает, остальное все делает сам...
– Кофе не заваривают, кофе варят, - поправила Серафимова.
– Да? А...
– Так куда же он поехал?
Девушка окончательно сползла на копчик и теперь почти лежала в своем кресле, пытаясь откусить ноготь зубами. Личиком она удалась в Фернанделя, фигурка тоже ничего, если свет выключить, но что Серафимовой до ее фигурки, когда у девушки проблемы с головой.
– Он поехал в Россию, - заявила она.
– А мы где?
– решила узнать Серафимова.
– А мы в универмаге "Европейский", значит, в Европе.
– А! Вы в этом смысле!
– одобрила Серафимова.
– Вы, вероятно, западница.
– Я не задница!
– обиделась секретарша и отняла у Серафимовой чашку с кофе.
– Больше ничего не знаю.
– Это я заметила, - следователь вздохнула и удалилась, подумав, что такая вот секретарша - маленькая модель страны, где путают Полторанина с полтергейстом, ГКЧП с Госкомпечати, принимают в Союз писателей Коржакова, а Пастернака, наоборот, исключают, считают, что слово "обсерватория" происходит от слова "обосраться", и не могут себе представить, что Space и Спас - в сути своей однокоренные слова.