Выпускник
Шрифт:
— Молодец, Сомов, — хвалит комсорг.
— Все, Веселова, больше на меня не рассчитывай. Я свой долг выполнил. Здесь все будущие журналисты, так что давай запрягай всех.
— Макар, ну у тебя так классно получилось.
— Лида, а сама не хочешь попробовать? Или комсорги только командовать могут?
Веселова упирается руками в стол, рубашка на ее груди натянулась, пуговицы расстегнулись. От возмущения она краснеет и, а упавшие на лицо, пряди волос сдувает.
Глядеть на ее потуги, то еще зрелище.
—
— Михаил, это не то, что ты думаешь, — отдувается Веселова.
— Макар, ты сильно занят? — интересуется Мишка.
— Да он вообще не занят! — выкрикивает сердито комсорг.
— Смотри, Лидия, не разочаруй меня, — улыбаюсь я, уходя.
Мне послышалось, или она действительно от злости ногой притопнула.
— У тебя чего с ней? — спрашивает Мишка.
— Ничего. Стенгазету делал. А ты что подумал? — ровно говорю я.
— Может комнату на ночь пора освобождать, — интересуется товарищ.
— Не спеши. Не собрался я с комсоргом путаться.
— Дело говоришь, — присвистнул Мишка. — Да ну, их этих баб. У меня к тебе дело. Ты давно видел Ваньку Кондратьева?
Морщусь, силясь вспомнить.
Иван действительно не появляется на лекциях несколько дней подряд.
— Последние дни не видел, — озадаченно отвечаю. — А ты чего его разыскиваешь?
— Он червонец занял на три дня, а сам исчез, — чешет затылок.
— Не переживай, отдаст, он понятливый парень.
Мишку я успокоил. А сам загрузился, куда Ванька мог деться?
— Ты видела Ивана Кондратьева? — спрашиваю у Веселовой, встретив ее в коридоре.
Сначала она, помня наш разговор, хотела надерзить. А потом напряглась.
— Нет, давно не видела, — отвечает, нахмурившись. — Странно, обычно он всегда на виду.
Вечером я решаю заглянуть в его комнату. Дверь открыта, но внутри никого нет. На столе лежат его книги, в углу — сумка с вещами. Но самого Ваньки нет нигде.
— Как назло никого нет. Спросить и то не у кого.
Тут парнишка белобрысый возвращается в комнату, держит в руках кастрюлю с дымящим борщом.
Аж под ложечкой засосало.
— Иван где? Все его ищут.
— Может, уехал к родным, — предполагает белобрысый.
— Человек пропал, а вы — соседи по комнате почему не говорите никому о случившимся?
— Так никто не интересовался, — оправдывается сосед. — Три дня назад ему телеграмма пришла, на переговорный пункт вызывали. После возращения оттуда, мрачный он ходил. Сам на себя не похож. А утром ушел без вещей. Я думал на лекции, а когда вечером не вернулся, решил, значит домой рванул. Может, там случилось чего.
Возвращаюсь к себе в комнату. Стою у окна, смотрю на город, освещённый огнями. В голове роятся множество вопросов.
Куда пропал Кондратьев? Почему никто не знает, где он?
Чувство, что что–то не так,
Долго обдумываю ситуацию, пока не начинают слипаться глаза. Валюсь на кровать и тут же засыпаю.
Стоило утром проснуться, так тут же в голову приходит мысль о том, что Иван пропал.
За окном теплый солнечный день. Середина октября, золотая осень. Но настроения это не улучшает. Уставился в противоположную стену, думаю. Сегодня мне явно не до учебы.
Любой ценой надо найти Ивана.
Вот тебе и активная жизненная позиция. Занятие для настоящего мужика — а не рисование стенгазеты.
О том, что с Ванькой что–то случилось, я уже не сомневаюсь. Чувствую, что он в беде.
Кровать подо мной противно скрипит, панцирные сетки здесь повсюду, хоть и спинки деревянные приделали. Ничего не изменилось, всё те же металлические койки.
Видно по бюджету живем. Общага на балансе университета.
Соскакиваю с кровати и отправлюсь в общую уборную. Здесь тебе не импортная сантехника, блестящая всеми своими боками, а отечественная, может и не такая белоснежная, но вполне себе сносная.
И наша бессменная уборщица тетя Фрося драит ее, как матросы палубу. Блестит, как позволяет ей наш отечественный фаянс, так что грех жаловаться.
Знаю, конечно, не везде так, приходилось посещать и запущенные заведения на вокзалах. Но у нас тут образцовый порядок.
Подхожу к умывальнику. На зубную щетку выдавливаю большой змейкой зубную пасту «Поморин». Вкус специфический.
Ну, где теперь прикажите Ваньку искать?
Кроме родной его деревеньки, других вариантов пока нет. И что там могло случится такого, что Кондратьев не вернулся назад.
Ведь он успел мне рассказать, что факультет журналистики — это его мечта. Выходит, что–то мешает Ваньке вернуться к своей мечте. Но что?
Комсорга я нашел в главном корпусе. Лида вместе с каким–то студентом– первокурсником вешала стенгазету.
— Веселова, Кондратьев так и не появился, — сообщаю я.
Лидия разворачивается ко мне.
— Нет. Кто –то должен ехать к нему домой. Ты выяснил, где он живет?
— Да. И готов ехать. Вот только учебу пропущу. Придется тебе сказать, что я выполняю особо важное комсомольское задание.
Веселова озадаченно хмыкает.
— Правильно понимаю, что тебе наплевать на пропажу комсомольца Кондратьева? — жестко спрашиваю я.
— Что ты такое говоришь? Я обдумываю, как наверх доложить, — оправдывается она. — Чтобы никто не узнал о том, что живой человек пропал, студент.
— Пока ты будешь наверх докладывать, может Ваньки и в живых уже не будет.
Веселова приоткрывает рот от шока.
— Да, Макар, ты езжай скорее. Я тебя прикрою.
— Лида, это другое дело. И получается мы вместе с тобой — комсоргом спасаем студента, попавшего в беду.