Выпускник

Купцов Мэт

Мама поджимает обиженно губы и наблюдает, как я вытаскиваю вещи из рюкзака.

— Через месяц мне исполнится восемнадцать. Буду совершеннолетним, отвечаю сам за себя.

— Макар, от нашего дома до университета полтора часа езды, даже два. Зимой будет сложно добраться, замерзнешь, а жить в общежитии не вариант, ты же домашний мальчик, — смотрит на меня с тоской.

— Я взрослый. И обо всем уже подумал, справлюсь. А сейчас я хочу есть, аппетит просто зверский. Помоюсь и приду.

Иду в

ванную комнату. Мне реально надо плотно поесть и хорошо поспать, чтобы набраться сил.

Всю неделю я работал на стройке в бригаде шабашников на заливке фундамента большого административного здания. Смены были по восемнадцать часов, шесть часов оставалось на перекус и сон.

Когда добирался до рабочего вагончика, сразу заваливался на деревянный лежак, сколоченный их широких досок и покрытый шерстяным солдатским одеялом. Под голову скатывал валик из собственной штормовки. Спал мертвецким сном.

Через шесть часов снова поднимался и шел мешать бетон. носить носилки с бетоном в котлован. А когда опалубка наполнялась доверху, ровнял поверхность бетонной смеси специальным деревянным устройством, похожим на швабру — гладилкой.

Настрой мне нравился и азарт в работе тоже.

Так что деньги — сто рублей заработал честно.

Никому никакой «долг» отдавать не собираюсь, потрачу деньги на свою семью. Матери духи куплю, бабуле платок шикарный, чтобы с красными цветами обязательно. Буду жить как человек — на широкую ногу.

А борзые ребята обойдутся. Пусть за эти деньги сами повкалывают, чтобы знать им цену.

Спустя тридцать минут выхожу из ванной и иду на кухню, откуда аппетитно пахнет.

Ем со зверским аппетитом, кусаю хлеб большими кусками и подцепляю ложкой жирные куски говядины из борща.

У мамы, глядя на меня, наворачиваются слезы на глаза. Я больше ничего не чувствую, после горячей ванны и сытной еды клюю носом в тарелку. Смертельно хочу спать.

Едва голова касается подушки, мгновенно вырубаюсь.

На следующий день прихожу в школу и захожу в класс.

— Сом, ты где был? — подлетает ко мне Светка.

— Неважно, — отмахиваюсь я и прямиком направляюсь к Ковалю, который со своими дружками расположился на последней парте, где они играют в карты, в наглую, даже не прячась от старосты класса.

Приближаюсь к нему стремительно.

— Деньги принес? — не глядя на меня, цедит Коваль.

— Долг аннулирован, — спокойно отвечаю я.

Коваль поднимает голову, пристально смотрит на меня. Спокойно выдерживаю его взгляд, полный ненависти.

Класс замирает. В оглушающей тишине слышен только шелест страниц, кто–то листает учебник.

— Кто аннулировал?

— Я.

— Чё смелый стал?

— А я и был смелый. Ты придумал этот долг, сам и плати.

Раздаётся дружный смех за спиной.

—

Родственника мента что ли напряг? — Коваль поднимается с места, опрокидывая карты. Бычится.

Если бы я «напряг» своего дядьку, ты бы сейчас здесь не сидел так вольготно, щенок! — проносится в голове.

— Не твое дело, — грубо отвечаю я, и вдруг слышу странный шелест, пробегающий по рядам.

— Макар, ты куда пропал? Тренировка сегодня, — хриплый мужской голос раздается в дверях класса.

Круто разворачиваюсь назад, вижу Артура.

Иду на выход из класса.

— Обязательно буду. Во сколько начало?

— В восемь вечера приходи.

Мимо проскальзывает шавка Коваля — Колян.

— А чего сам пришел? — спрашиваю Артура.

— Да к племяннику в школу отца вызывали, а он в отъезде. Вот пришел к директору.

— Понял.

Колян быстро возвращается обратно в класс.

Артур, хмуро сдвинув брови, буравит тяжелым темным взглядом Кольку.

Тот бочком юркает в помещение.

— Ну, все, — хлопает меня по плечу Артур. — До вечера.

Коваль со своей шпаной с этого дня обходят меня стороной.

Светка тоже неприкосновенна.

Мощь карате у всех на слуху.

Спустя месяц — конец июня. Экзамены сдаю на отлично.

Вот и всё, прощай школа!

— Мама, на вот возьми, — выкладываю деньги на стол. — Чего им без дела лежать.

— Откуда это у тебя? — испуганно спрашивает она, глядя как рассыпаются червонцы на столе.

— Заработал. Помнишь, неделю меня не было дома. Я вкалывал с шабашниками на стройке.

Смотрит на меня недоверчиво.

— Ты что не веришь мне?

— Макар, у нас в стране детский труд запрещен!

— Какой детский, посмотри на меня. Я уже взрослый мужик.

Мать падает на стул.

— Макар, раз уж так вышло. Давай на эти деньги купим тебе новую одежду. Вон как вымахал за этот год. В люди поедешь все — таки.

Не просто ей смириться с тем, что сын вырос. И уже заработал свои первые деньги.А теперь вот и оставляет отчий дом.

На домашнем собрании мы постановили, что я буду жить в общежитии. Действительно, не мотаться же каждый день в столицу по два часа в электричке, или на автобусе, того дольше.

Я уже и сам хочу уехать побыстрее. Не по себе мне здесь, словно чужой жизнью живу.

Бабушка тоже без конца заглядывает ко мне в комнату. Видит, что я сижу за учебниками, готовлюсь к вступительным экзаменам. Она садится рядом со мной.

— Макар, далась тебе эта Москва! Везде люди живут. Сейчас все равны.

Улыбаюсь, все уже решено.

— Макар, ты понимаешь, что нужно делать дальше? — спрашивает бабушка.

— Да.

— Так это из–за нее ты уезжаешь? — неожиданно спрашивает.