Вырь. Час пса и волка
Шрифт:
– Так значит, ты духовидец и способен на кудовство. И при этом не вырь. Как такое возможно?
– Верно. Я не ведал смерти, но служу орудием Матери Ткачихе, – Сурай не сводит внимательного взгляда с беса. – А вот она ведает.
Виктор с непониманием качает головой.
– Она?..
– Моя внучка. Вырица. Как ты.
Инесь притопывает ногой, умолкает, ярясь на старика. Но всё ещё стоит рядом, слушая разговор. Не собирается уходить. Скорее ждёт,
Виктор снова косится на девушку с мрачным подозрением. Быстро оглядывает с ног до головы, распаляя тем самым её лютое недовольство.
Инесь носит рубашку, расцвеченную черным с синим, поддёрнутую у пояса. Ноги обёрнуты белыми и чёрными онучами. На медных пуговицах и снизках бус, подвешенных к шерстяному поясу, играют тусклые лучи солнца, просвечивающие сквозь оконца.
Застёжка в виде змеиной головки закалывает ворот рубахи. Из-под ворота, теперь вблизи Виктор видит это наверняка, виднеется чёрный узор, вшитый под кожу.
В точности такой же узор, как у него самого в области живота. И Каргаш – часть этого узора. Точнее его составляющая.
Шов Явиди.
– «Ей перерезали глотку», – догадывается Каргаш с гнусным довольством.
– И с кем тебя сшили? – спрашивает у девушки Виктор, тщась заглушить замечание беса.
Инесь с деланым удивлением вскидывает брови.
– Мы с тобой даже не знакомы, а ты смеешь задавать мне такие вопросы?
Она продолжает смотреть на него, как на коровий навоз.
Каргаш, ползающий по потолку, гнусно смеётся:
– «Колючая, как шиповник! Не гляди на неё подолгу, не то зенки поцарапаются!»
– «А ты заткнись», – велит бесу Инесь. – «Иначе просуну тебя в веретенице и заставляю крутиться до заговенья».
– «Ну попробуй!» – смеётся бес. – «Попробуй!»
– Видишь, старый? – Инесь указывает пальцем на потолок. – Они ходят так уже больше пяти лет и до сих пор не могут срастись! И никто не может взять над другим верх. И при этом тело их ещё живо. Так быть не должно. Он принесёт нам беду, помяни моё слово!
– Ну а ты сама? – теряя терпение, спрашивает у неё Виктор. – Сколько тебе потребовалось времени, чтобы «срастись» или как ты там выразилась?
Инесь не отвечает, даже не смотрит в его сторону, будто Виктор, а не бес над ним, – пустое место. Но стоит Виктору отвернуться, как он снова начинает чувствовать на себе её въедливый взгляд – от него внутри разливается терпкая горечь.
– Меньше года, – отвечает Сурай заместо внучки, наконец отвлекаясь от разглядывания беса и беря со стола кувшин с хлебным квасом. – Что вовсе не странно, если знать, что душа Инесь была сшита в детстве с душой сестры. В вашем же случае всё куда сложней. Двое взрослых мужчин, каждый со своей судьбой за плечами. Ты ведь был мужчиной, Каргаш?
– «Зря надеешься, что я ничего тебе не сделаю», – отзывается с потолка бес.
–
– «Мне известно, где окажется твоя оторванная голова, когда я спущусь, старая ты образина».
Инесь подходит ближе к столу, нагибается, выставляя в край вывернутые ладони. Виктор старается не смотреть на неё, но чувствует исходящий от девушки смолисто-дымный аромат ладана. Виктор нервно ставит локти в край стола, сцепляет ладони в замок перед своим лицом, догадываясь, какую смесь запахов ощущает при этом сама Инесь. Он уже больше трёх дней не стирал ни носков, ни даже портков.
– Даже перевёртыши, кого сшивают со зверьми, не так опасны, как он, – строго внушает Инесь старику. – А эта тварь, что ползает у нас над головами. Нет, это не душа вовсе. У неё нет обличья, нет памяти. Но при этом она смеет нам угрожать. Ты действительно обнищал зрением и слухом, старик, что не можешь отличить перед собой волка от пса?
Каргаш вскакивает на пол с потолка, выпрямляется, вырастая за спиной сидящего Виктора мутной тенью.
– «О, дорогуля», – усмехается бес. – «Я с радостью буду тем злодеем, которым ты хочешь меня видеть».
– Они творение Явиди, и это она привела их к нам на порог, – Сурай делает глоток из кружки. – Стало быть, они получат от нас должную помощь.
– Не нужно, – Виктор с раздраженьем поворачивается, скользит взглядом по запястьям Инесь. – Мы не станем злоупотреблять гостеприимством. Уйдём завтра утром.
Тонкие запястья Инесь унизаны браслетами, ровные пальцы обвешаны перстнями и кольцами. Виктор поднимает взгляд ей на лицо, встречаясь с пылающим враждой взглядом. Инесь смотрит на него пристально, не верит ни единому его слову.
Того гляди плюнет.
– Вы останетесь, – с упором повторяет Сурай. – Это решено.
Инесь резко ударяет ладонями по столу, затем отворачивается и идёт в угол. Встаёт возле печи, нервно сцепляя руки на груди.
– Приди, Матерь искусная, да не с горями, – вполголоса молвит она.
Сурай тяжело встаёт со скамьи, огибает стол. Нависает над Виктором. Смотрит неотрывно и словно как на нечто неживое. Теперь Виктор понимает недовольство Каргаша.
– Взгляни-ка, Инесь, – с мрачным любопытством обращается к внучке Сурай. – Я не заметил этого сразу. А ты?
Инесь раздражённо дёргает плечом.
– Ты про то, что он слеп как летучая мышь?
Виктор старательно изображает выдержку.
– С моим зрением всё в порядке.
Инесь презрительно фыркает.
– В тебе не прижились физические изменения, зрачки лишены приобретённых особенностей, – утверждает Сурай. – Скажи, ты способен видеть сквозь Покров?