Выживший. Чистилище
Шрифт:
– Когда должны расстрелять?
– Завтра на рассвете.
Иосиф Виссарионович помолчал, продолжая задумчиво покусывать чубук трубки. Покосился в окно своего кремлевского кабинета, за стеклом которого собирались снежные тучи. Берия с напряжением ждал продолжения разговора. Он не исключал того факта, что Хозяин прикажет пересмотреть приговор и заменит расстрел на 25 лет лагерей. Хотя обычно за Иосифом Виссарионовичем таких снисхождений к врагам народа не припоминалось. Но кто ж его поймет, на то он и Сталин.
Однако генсек, положив наконец трубку на сукно стола, произнес:
– Собаке - собачья смерть.
И, бросив взгляд за окно, уже на русском произнес:
– Давай прощаться, Лаврентий. Время уже позднее, а тебе еще приказ сочинять.
Когда за Берией
– ...а вообще в последнее время товарищ Сталин почему-то стал меньше есть, - донеслось до его слуха с той стороны перегородки.
– Не знаю, с чем это связано, может быть, приболел...
Говорила, судя по всему, повариха Анастасия, фамилию которой он не помнил, но знал, что это именно она готовит его любимые трехдневные щи, которые ему подавали в горшочке. Ее собеседник тем временем поддержал беседу:
– Ну, не знаю, я, когда в охране на посту стою, и он мимо меня идет, прямо вот чувствую исходящую от него силу. У меня бабка в деревне знахаркой была известной на всю округу, с ходу определяла, чем болеет человек, и, видно, мне что-то предалось такое. Я вот тоже, если человек сильно болеет, чувствую, мне самому не по себе становится.
– Вот и ладно, хоть у товарища Сталина куча врачей, а все ж ты, Вася, и впрямь присматривай за Иосифом Виссарионовичем. Мало ли... Если что - мне сигнализируй, а я уж как-нибудь намекну кому надо, чтобы обратили внимание на здоровье товарища генерального секретаря... Ты это, возьми котлетку-то, на хлебушек положи. Только нажарила к ужину Самому, да с горкой получилось. Чайку навести?
– А давай!
Вождь, стараясь не шуметь, чуть поменял позу, все-таки жестковатой была доска.
'Молодец Настя, что о товарище Сталине заботится, - подумал он о себе в третьем лице.
– Микоян говорил, собирается выпустить книгу о вкусной и здоровой пище, вот первый экземпляр ей и подарю. А этим Василием тоже надо бы заняться, может, и правда обладает какими-то сверхъестественными способностями. Понятно, что марксизм-ленинизм отрицает подобного рода факты, но... Гурджиев вон мистик из мистиков, обучался у индийских гуру, у меня лично была возможность убедиться в его умении повелевать людьми. Гитлер вон организовал секретный отдел, занимающийся оккультными науками. Да и у нас Бокий ходил Шамбалу искать с Рерихом. Правда, кончил плохо, а вот если бы нашел - глядишь, еще пожил бы. А вот если бы мы Ежова раньше раскусили, то и сейчас Глеб Иванович был бы жив'.
Сталин еще немного полежал на теплой доске, а когда почувствовал, что боль отступила, слез с печи, оделся и пошел ужинать. Ароматный запах котлет, доносившийся сквозь перегородку с кухни, помог нагулять ему аппетит.
Глава XVI
– Ну что, будем прощаться?
Фрол Кузьмич, не замеченный ранее в проявлении чувств, крепко меня обнял и похлопал по плечу. Мне показалось, что глаза
– Спасибо тебе, Кузьмич, за все, - не менее прочувственно произнес я, пожимая ему руку.
– Если бы не ты...
– Да брось, Фима, - отмахнулся он.
– Ты это, поаккуратнее там, как до Архангельска доберешься, на рожон не лезь. Ежели что - возвращайся в тайгу, у меня завсегда отсидеться сможешь.
На календаре было 5 апреля, вторник. По мнению охотника, навигация должна начаться не позднее чем через месяц, в течение которого я доберусь до Архангельска и успею осмотреться, что к чему. В дорогу он меня снабдил целым вещмешком продовольствия, где помимо тушенки и сухарей нашлось место и вяленой лосятине, и разного рода травкам для чая и сушеной клюкве, которую мне было рекомендовано жевать время от времени. Все ж таки весенний авитаминоз, нужно беречься от цинги, которая меня едва не прихватила к моменту, когда Кузьмич нашел меня больного под елью.
Заимку я покидал с чувством легкой грусти. Привык уже и к этой избушке, и к Кузьмичу, и к его лайке, которая бежала за мной добрый километр, прежде чем повернуть обратно. Привык и к чувству постоянной настороженности, особенно после того, как в середине февраля на заимку нагрянули сотрудники НКВД. Хорошо еще, что Айва приближение чужих почувствовала заранее, еще до того, как аэросани выехали на полянку перед зимовьем. Зарычала, встав на лапы и повернув морду в сторону двери, шерсть дыбом, тут Фрол Кузьмич и велел мне быстро нырять в подпол. А в подполе две доски поднимались, и под ними до промерзлой земли было около 40 сантиметров. То есть человек моей комплекции мог туда влезть и лежать неподвижно какое-то время. Вот туда-то я и забрался по команде хозяина заимки, который предварительно бросил мне мой полушубок, чтобы я себе спину, почки и прочие органы не отморозил. Рядом улеглись винтовка и остальные мои вещи, с которыми я заявился на заимку. Обнаружь их чужак - могли бы возникнуть резонные вопросы. Аккуратно уложив доски на место, Кузьмич поднялся наверх, оставив меня лежать одного в темноте, словно покойника под гробовой доской.
Спустя какое-то время я услышал шаги наверху, а еще несколько минут спустя открылся ведущий в подпол люк, и сквозь щель между досками я увидел, как вниз вместе с охотником, державшем в руке керосиновую лампу, спускается человек в унтах и полушубке, перепоясанном портупеей.
– Глядите, мне что, жалко, что ли, - спокойно говорил Фрол Кузьмич.
– Тут окромя крупы да консервов живой души не найдешь, даже мышей нет.
Спустившийся с ним сотрудник НКВД - а в том, что это был именно чекист, я не сомневался - потоптался, осматривая небольшое помещение, затем махнул рукой:
– Ладно, пойдем.
Люк наверху закрылся, вновь оставив меня в кромешной тьме. Сердце готовы было выскочить из груди, я лежал под досками весь мокрый от пота, несмотря на то, что спина уже понемногу начинала подмерзать. Я лежал и молился, чтобы меня не нашли, решив, что живым им не дамся. Сколько я так лежал в потемках - трудно сказать. Мне показалось, что вечность, к тому же мороз снизу всерьез взялся за мою спину. Когда Кузьмич меня вызволил из заточения, оказалось, что визит незваных гостей занял чуть больше часа. Хорошо еще, что гости ограничились чаепитием и отправились дальше, потому что до темноты планировали добраться до Кослана.
Это событие стало, пожалуй, единственным, когда мне пришлось изрядно поволноваться. В остальном один день был похож на другой, и когда, наконец, солнце стало по-весеннему теплым, хотя до прогалин на лужайке перед избушкой дело еще и не дошло, я стал чаще бывать на свежем воздухе. Зарядка три раза в день стала обязательной процедурой. Даже пару раз сходил с Кузьмичом на охоту, чтобы хоть как-то развеяться. Мой покровитель был не против, тем более что у него на заимке имелась запасная пара снегоступов. Правда, были они без ремешков, но смастерить их такому умельцу, как Кузьмич - было плевым делом. И надо же такому случиться, что я из своей винтовки подстрелил сохатого. Тот, впрочем, сам виноват, задумался, наверное, о чем-то своем, при этом меланхолично жуя хвою. Дернулся, когда Айва на него кинулась.