Вызовите ведьму!
Шрифт:
Я кивнул, и мы медленно пошли мимо высоких каменных клумб с гортензиями и невычурной роскоши здешних домов. Настроение сделалось куда лучше. Здесь редко ездили мобили, но в обоих концах улицы всегда ждали своих клиентов такси. Носители желтой формы редко упускали возможность подзаработать на богатых клиентах, посему часто ошивались в респектабельных районах, выжидая, когда из особняка выйдет какой-нибудь порядочно одетый джентльмен или леди. Стоимость проезда, как правило, повышалось в два раза, если водитель сам выбирал себе «жертву».
Послышались мягкие касания лапок о камень, зашуршала гортензия и прямо перед нами спрыгнул уже
— Шико, — я приподнял шляпу и улыбнулся коту.
Кот сразу распознал в двуногой ведьму и теперь ему стало по-настоящему интересно. Ведьмы сюда хаживали нечасто, а если и приходила одна, то только смазать особой мазью спину его престарелой хозяйки. Но и той давно не было видно. Кот повел носом и вновь мяукнул. Почуял даже сквозь бумажный пакет свое лакомство.
— Джойс, это хозяин улицы, а теперь дай ему то, что лежит в кармане пиджака.
— Ты подкармливаешь бездомных котов? — как-то нервно хохотнула ведьма и с удивлением выудила из кармана коричневый бумажный пакет с рыбными палочками. — Так это не для тебя, а для… кота?
Шико снова мяукнул, не понимая, почему двуногая такая нерасторопная. Ему нужна его плата и только, а разговоры тут излишни.
— Только не бросай на землю, он хочет кушать с рук, — предупредил я.
Ожидалось, что Джойс начнет возмущаться и отказываться, но она лишь пожала плечами и, склонившись, подала палочку коту. Шико грациозно подцепил лакомство зубами и стянул с ее ладони. Ему понравилось. Эти были лучше, чем в прошлый раз — меньше специй и больше рыбки. Я вздохнул, ожидая, когда предприимчивый пушистик догрызет обещанную плату.
— Майкл, — выдохнула ведьма, будто ее поразила страшная догадка, — ты умеешь общаться с кошачьими?
— Скорее умею понимать, а им ничего объяснять не надо, умные создания. Шико следит за домом Кастеров с того самого дня, когда мы были здесь.
Забавно: котяра вовсю строил из себя уличного кота, который привязан к дому постольку-поскольку, но ел он с аристократической скоростью. Медленно. Впрочем, всему виной может быть пойманная им ранее соседская канарейка, добавлявшая тяжести в животе и лености. Или хозяйские сливки, которыми Шико умудрился полакомиться утром, пока нерасторопная толстая кухарка отвернулась к плите. Этот кот — тот еще плут.
Я подсунул ему еще одну палочку. Похоже, еще несколько дней слежки обеспечены. Теперь мне хотелось не уличить в чем-то бывалого адвоката, а убедиться, что человек будет в добром здравии, когда выйдет на скользкую дорожку дела о лечебнице «Балтингейл».
И опять мы спорили. Джойс отказывалась оставаться дома, когда я в одиночку буду шастать по злачным местам Крысиного квартала, вынюхивая, кто мог сбыть большое количество Серого Веза. Я же был уверен, что «прогулка» с ведьмой принесет нам куда больше проблем, раз Лекс решил оградить свою подопечную от влияния бывшего служителя закона. Тем более я заметил несколько внимательно следящих за нами ребят в котелках. Джойс все же капитулировала, и мы, сделав вид, что разругались в пух и прах, пошли каждый по своим делам.
Я уже бывал в разных концах Коричневой улицы, которая через водяной рукав примыкала к консервному заводу. Прямо под его монструозными индустриальными стенами творилась самая настоящая грязь. Если улица Синих дам всегда ассоциировалась с падшими женщинами и жила
Соваться в опиумные дома я не имел никакого желания, тем более там люди куда настороженней и любой вопрос может вызвать у них острое желание настучать куда надо. Тогда, будь ты хоть сам король, за тобой придут и хорошенько расспросят, на кой черт ты ошиваешься на их территории. И если не лишишься жизни, то уж точно напрочь отпадет желание заниматься сыскной деятельностью.
Даже местные хвостатые отказывались как-либо сотрудничать со мной, считая, что я слишком чисто пахну. Какая-то облезлая кошка, явно страдающая лишаем, начала орать как бешенная при одном только моем приближении. Местные детишки — в основном полукровки — сбежались на этот крик и начали кидаться в меня камешками. Беспризорникам было весело. Они развлекали себя как могли, ведь их родители либо корячились сутками на заводе, либо ублажали кого-то в публичных домах. Я не ошибусь, если хотя бы парочка из них бастарды известных на весь город деятелей. Особо лохматый парнишка лет шести, в ободранных штанах и грязной рубахе с интересом принюхался ко мне и попытался пройтись хоть и маленькими, но уже умелыми ручками по моим карманам. Сделать я это ему не дал.
— Голодный? — я перехватил руку мальчугана, который тут же ощетинился и начал рычать — не иначе какой-то оборотень оприходовал его мать. — Тише, иначе получишь по заднице, а не рыбную палочку.
Парень затих и обиженно вытянул губы трубочкой. Разговаривать с этой шпаной следовало грубо, не скупясь на угрозы, иначе с тебя снимут даже трусы.
— Знаешь людей, которые дают наркотики прямо на улице?
Он мотнул своей косматой каштановой головой.
— Я тебе дам медную монетку, хватит на целую булку хлеба, — парнишка попытался вырваться, но я держал крепко. — Ты же знаешь, где можно взять вез, так, парень? Кто его может дать? Желательно хороший, он еще прозрачный, с блестками.
— Человека не знаю, — прорычал ребенок, оскалив внушительные клыки. — Только дядьку с длинными ушами. Там, за вонючей дыр-рой. А теперь дай палку и монетку!
— Вонючая дыра? Это где? — нахмурился я.
— Там! — он ткнул в сторону бараков где-то в конце улицы. — Три красных дома и один сгоревший, потом дыра, а за ней дядька с жижей и блестками.
Я сунул парнишке остатки кошачьего лакомства и обещанную монетку. Он смылся так быстро, что я бы даже не рискнул за ним поспеть.
Вонючей дырой оказался открытый канализационный ход, из которого буро-коричневыми потоками извергались нечистоты, наверное, всего Аркена. Я едва подавил желание расстаться с остатками завтрака прямо посреди улицы. Пришлось попотеть, чтобы перебраться через широкий зловонный ручей, не запачкав туфли.
В конце улицы, которая была тупиковой, стоял разваливающийся домишка, наспех сколоченный досками и выкрашенный в такой же коричневый цвет, как и ручьи этой вонючей дыры. Чтобы зайти внутрь, надо было рискнуть, взобравшись по сильно накренившейся от времени лестнице, едва ли не сразу на второй этаж. Для домов в этой части квартала это было нормальным явлением. На первых этажах жили лишь в зимний и летний период, в другое время Ливота разливалась и затапливала первые этажи. Рядом с лестницей была свалена целая груда всяческой ветоши.