We began it all
Шрифт:
– И что же мы с ними будем делать? – вопрошает Норма, появляясь позади сыновей и, сложив одну руку на живот, а второй подперев ноющую спину, оглядывает форд скептическим взглядом.
– Знаю одно место, – вдруг замечает Дилан, пожевав губу. – Совсем неподалёку. Думаю, даже сейчас до него не будет так уж сложно проехать, если не пытаться гнать слишком быстро. Если свернуть на кружную дорогу, затем съехать в подлесок… Там болото. – Многозначительно заканчивает он. – Можно будет вернуться назад пешком, часа за два всего. Успеем до рассвета. Никто не узнает.
– Болото, –
– Морозы стояли всего несколько дней. – Спорит Дилан уверенно, и Норман позволяет себе присоединиться, непослушным, всё ещё каким-то чужим голосом:
– Болото не успело бы промёрзнуть настолько, чтобы машину не поглотило.
Мама взвешивает предложение ещё раз, внимательно прикидывая в уме последствия не правильного выбора. Затем, подбадривающим жестом коротко пожав предплечье Нормана, она полностью разворачивается к Дилану и спрашивает:
– Ты абсолютно точно уверен, что всё получится, там, где ты сказал? Потому что твой брат не должен страдать от последствий твоей неосмотрительности. – Дилан ни словом не возражает её словам, к вящему удивлению Нормана, и Норма продолжает. – Подумай ещё раз хорошенько, и обещай мне, что это удачный план. Обещай, что сделаешь всё, чтобы Норман был в безопасности.
Дилан поднимает взгляд на мать, с каким-то прочувствованным бесстрашием, и кивает ей.
– Хорошо, – удовлетворённая его реакцией, Норма награждает старшего сына лёгкой, почти неуловимой улыбкой. – Тогда действуйте. Поторопитесь. Я пока… приберусь здесь.
– Не переутруждайся, ладно? – просит Дилан, и Норман вновь присоединяется:
– Да, не поднимай тяжёлого и не нагибайся без нужды. Я вернусь и сам помогу всё сделать.
– Я беременная, а не инвалид, – бурчит мать, уходя назад в номер. В её сетовании всё же явно слышится довольство от внимания.
Братья переглядываются, и Дилан первым отправляется к водительскому сидению. Норман переступает несколько раз с ноги на ногу, прежде чем присоединиться. Его отчего-то не покидает приятно будоражащее предчувствие, что всё образуется.
Сегодня, этой ночью. Образуется всё.
хХхХх
Когда непримечательный серый форд с его ужасающим содержимым медленно, с отвратительными хлюпающими звуками погружается всё глубже и глубже в болотную жижу, Норман испытывает, помимо бесконечного облегчения, ещё что-то. Это решимость. Потому что решение возникло в нём прямо у мотеля, когда Дилан разглагольствовал о чудесном местечке, идеальном для погребения останков случайных жертв.
Норман не планирует – сознательно, по крайней мере – множить их список. Он вам не какой-нибудь серийный убийца. Он никогда не обидел и мухи, если мог избежать этого.
Но есть кое-кто, от кого нужно избавиться. Очень нужно. Наконец-то. Срочно, срочно!
И не важно, что Норман полностью вменяем сейчас. Это не момент, это сам НОРМАН, и он испугался бы или испытал отвращение от самого себя, если бы личность человека, с которым пришла пора распрощаться, была иной. Но речь о Дилане, и Норман, при всём желании, не может ненавидеть себя за потребность отделаться
хХхХх
Тот тоже полностью сосредоточен на внимательной слежке за процессом погружения машины, и, если честно, попросту не ожидает нападения прямо сейчас, от собственного брата. Именно поэтому на стороне Нормана все преимущества.
Он накидывается на Дилана, с самыми серьёзными намерениями – убить-убить-убить-убить-убить-убить-убить-убить. Убить. И на сей раз в этом агрессивном движении нет раскоординированности эмоций, что была в Нормане когда-то. Он уверен в каждом ударе и вкладывает в любой из них столько силы, сколько только есть.
Дилан обороняется, напротив, в каком-то щадящем режиме, всё ещё не до конца осознавая серьёзность ситуации. Он несколько раз зовёт Нормана по имени, словно может разбудить младшего брата из какого-то дурного сна, но, конечно же, этого не происходит. Норман в сознании. И полон надежд. Как только Дилан, наконец, исчезнет!.. – стучит в его висках, вместе с пульсом.
Они катаются по мёрзлой земле некоторое время, и её состояние даже позволяет им практически не запачкаться. Ну, не мило ли с её стороны?
В какой-то момент, Дилан ударяется затылком о какой-то особенно крупный камень в пределах места их драки, и этот удар первым по-настоящему замедляет его движения, саму скорость мышления. Норман пользуется и этим, без зазрения совести. Он хватает брата за шею, и прикладывает его голову о камень ещё раз, и ещё, снова, снова, снова, всё никак не достаточно. Наконец, глаза Дилана закатываются, а пальцы, вцепившиеся в материал парки младшего брата, расслабляются. Норман не берётся судить, мёртв ли Дилан или просто в глубоком обмороке от нанесённых травм и кровопотери, но проверять Норману нисколько не интересно. Он откатывает тело Дилана к едва заметно колышущейся поверхности трясины, которой нет особой разницы, сколько трупов в ней захоронят, верно?
Дилан весит гораздо меньше, чем форд, а потому процесс его погружения медленнее и куда как более впечатляющ. Но – Норман не уверен, когда именно – это происходит.
Он думает о том, чтобы попрощаться. Получить какой-то знак, что всё закончилось благополучно, но затем вспоминает, что мама осталась одна, приводить номер Марион в порядок, и ей не рекомендуется заниматься такой серьёзной уборкой в её положении, и вообще – она, наверняка, ждёт его назад как можно скорее, волнуется.
Норман улыбается болоту, отряхивается и отправляется домой.
хХхХх
Глаза Нормы немного расширяются, когда она понимает, что Норман вернулся один, и что это может означать. Она лишь сглатывает громко, прежде чем погладить сына по щеке с не вполне ясной эмоцией на лице и отвести его в тепло. С приборкой она не так давно покончила самостоятельно, судя по всему, и теперь они могут забыть всё, как ночной кошмар.
Мама ничего у него не спрашивает.
хХхХх
Они полностью успокаиваются и ощущают свою усталость лишь к полудню, и Норма предлагает плюнуть на распорядок дня и просто лечь спать. Они укладываются вдвоём, естественно, по-другому после минувшей ночи и не вышло бы.