We began it all
Шрифт:
Она всегда была его путеводной звездой, побудителем к любым подвигам. Тем самым пресловутым ‘моральным компасом’. И подчас не было существенной разницы, являлась ли Норма живой женщиной из плоти и крови или же – призрачной фигурой на границе его сознания.
Возможно, кто-то на месте Нормана забеспокоился бы. Но его самого эта чудесная, исполненная потрясающего монументального реализма галлюцинация давно уже не приводит в замешательство. Норман радовался ей.
Он никогда не был один. Не на самом деле.
Разве не это главное?
========== Norman: Divine becomes absolutely empty (4/4) ==========
хХхХх
В
Вечером, плотно притворив дверь, Норман расстилает вещи на своей кровати, любовно разгладив все складочки, и долго смотрит на вырисовывающийся силуэт, на знакомые цвета и намеки об ароматах. Он неподвижно стоит, позволяя фантазии наполнить образовавшиеся пустоты.
Спустя два с половиной часа, он приходит в себя, собирает всё своё ворованное богатство и тщательно прячет. Ни к чему кому-то знать об этом.
хХхХх
Затворничество Нормы длится четыре неполных дня, под занавес которых она соглашается выйти, но лишь при условии, что Дилан не станет впредь проявлять столько активности. Тот соглашается, лишь бы выманить её наружу. Женщине в её положении нужен свежий воздух, и богатый рацион питания. Норман просто рад тому, что снова может видеть её, разговаривать напрямую, не через дверь.
Норму беспокоит спина, в течение дня очень устают ноги, и под вечер она выглядит вымотанной, даже если не перенапрягалась. Норман сидит рядом с ней январскими вечерами, сочувственно гладит её щиколотки, аккуратно разминает ступни, чтобы принести хотя бы какое-то облегчение. Иногда в процессе массажа, они разговаривают; иногда мама просто дремлет. Дилан время от времени появляется на пороге комнаты и смотрит на них оттуда, не рискуя приближаться. За окном валит снег, в непривычно больших для Орегона количествах. В доме тепло и тихо. Норман не верит, что так будет продолжаться долго.
хХхХх
В конце января, происходят два основных события, влияющие на жизнь Нормана.
Первое – на плановом УЗИ. Норман слушает сердцебиение плода, держа маму за руку. Та, прикрыв глаза, вслушивается в урчащие звуки новой жизни тоже. Доктор жизнерадостно вещает, что ребёнок в полном порядке, и Норману это даже слегка странно. Если малыш из Бэйтсов – ‘полный порядок’ не совсем те слова, что характеризуют его.
– Хотите знать пол? – уточняет врач, так же широко улыбаясь.
Норман и Норма переглядываются и синхронно кивают друг другу.
– Да, пожалуйста, – просит мама; Норман сжимает её руку крепче и весь превращается в мольбу «Только не мальчик, только не мальчик, только
– Видите? – указывает он, и Норман притворяется, что да. Норма робко кивает. – У вас скоро будет дочка, Норма.
Девочка, думает Норман, пока волна облегчения, целый неуёмный шквал, омывает его; это настолько мощное приятное чувство, что на какую-то долю секунды он чувствует слабость в коленях, прежде чем берёт себя в руки и улыбается. Он прижимает тыльную сторону маминой ладони к губам, поздравляя.
Девочка. Сестрёнка. Дочка.
хХхХх
Дилан ждёт их в коридоре, и беспокойно вскакивает, стоит им выйти из кабинета. Норман вспоминает, как сам вёл себя схожим образом, во время первого приёма.
– Как, – начинает Дилан, и его голос неуверенно подрагивает. – Как вы?
– Она на своём месте и полностью здорова, – отзывается Норма, глядя при этом лишь на Нормана почти застенчивым взглядом, словно говоря ему: гляди, какие мы обе молодцы! ты гордишься нами?
– О, отлично! – радуется Дилан, коротко пожимая плечо матери и тут же быстро отступая. Затем, его глаза открываются шире. – Стой, ‘она’? Это девочка?
Норма утвердительно улыбается, и Дилан глядит на её улыбку, затем на её живот, снова на улыбку и снова на живот, скачет взглядом вверх-вниз, вверх-вниз, с видом человека, ставшего свидетелем библейских чудес. Эта картинка почти нелепа, и когда она затягивается, Норман утягивает маму к выходу, оставляя всё ещё впечатлённого известием Дилана позади, пока тот не спохватывается, бросаясь следом.
Норман садит маму в машину, заботливо помогая устроиться удобнее, и просит Дилана, который нынче за рулём, поторопиться, чтобы успеть довезти Норму домой, в безопасность и тепло, до начала обещанного синоптиками снегопада.
хХхХх
И это – второе событие. Точнее, его предпосылка.
хХхХх
Вечером, как и было предсказано, погода начинает серьёзную истерику: ветер усиливается, снег совершенно выходит из-под контроля. Вовне дома, кажется, начался конец света.
Норма усаживается у окна в мягком кресле, закутавшись в плед, и смотрит с восхищением и каким-то суеверным ужасом, как штормит снаружи. Непогода имеет обыкновение завораживать. Норман устраивается с учебником неподалёку от матери и притворяется, будто занимается.
– Детка, погляди-ка! – вдруг окликает его Норма, подаваясь ближе к стеклу и щурясь в перемешанную со пляшущим в воздухе снегом темноту. – Мне кажется, или внизу остановилась машина? Кажется, она застряла. Машина на самом деле там?
– Как она вообще проехала в такой снегопад? – изумляется Норман, послушно приглядываясь в направлении, указанном матерью, и действительно обнаруживает на занесённом подъезде чужое авто, с уже погашенными фарами. У них не было клиентов уже почти полтора месяца.