Wolf's mint
Шрифт:
Прижимаясь к его ладони, девушка уже не контролировала себя, хныкая от невозможности прекратить все это. Он дразнил ее, намеренно не позволяя рассыпаться на мириады осколков. В ответ на это она сильнее сжимала его волосы в кулаке, впивалась ногтями в запястья. Но ни за что она не собиралась опускаться до того, чтобы просить его, потому что просьба застревала комом в горле.
Вкрадчивый хрипловатый голос с трудом проникал в сознание, в котором ей было тяжко удерживаться, учитывая то, насколько умело Петир играл с ней, доводя до грани и не давая получить удовлетворения. Перед синими глазами все становилось мутным, очертания комнаты расплывались, все будто плыло по кругу.
С трудом фокусируя свой взгляд на пронзительных
– Все, – тихо выдохнула, в ответ на откровенный, бестактный вопрос.
– Я хочу все.
Эти три слова, едва слышно сорвавшиеся с ее губ, заставили мужчину улыбнуться. Волчица возвращала ему его же фразу, произнесенную когда-то давно, на корабле, увозящем их из Королевской Гавани. Она многому научилась с того времени, но была все так же беззащитна, как и тогда.
Не отводя взгляда от ее глаз, затуманенных желанием, походивших на небесную гладь, поддернутую утренним туманом, Пересмешник выдохнул:
– И ты получишь все, любовь моя, все, что в моей власти.
Еще несколько движений пальцами глубоко внутри рыжеволосой волчицы, и он отпустил ее, с довольной улыбкой, на короткое время тронувшей губы, наблюдая за тем, как она с хриплым стоном выгибается, выпуская на волю скопившееся напряжение и расцарапывая ему плечи. Мужчине было плевать на то, что этот хриплый стон, больше похожий на крик, мог кто-нибудь услышать. Ему было плевать на тех, кто сейчас заполонил Винтерфелл, на Джона Сноу, с его одичалыми. Единственным человеком, который целиком завладел им сейчас, была рыжеволосая пташка, распластавшаяся и подрагивавшая под ним.
Медленно выводя из нее пальцы, Пересмешник короткими поцелуями прошелся по ее телу, еще разгоряченному и подрагивающему после только что пережитого оргазма, с едва заметной улыбкой отстраняясь, он снял с нее измятое платье и помог подняться. Так странно было находиться настолько близко к ней, слышать ее еще неровное дыхание, чувствовать тепло, исходившее от кожи, и не сметь взять в полной мере ту плату, которую она предложила ему.
Наблюдая за тем, как она пытается прийти в себя, отводя взгляд, но, не убирая руки с его рук, все еще лежавших на ее теле, Бейлиша не покидало ощущение нереальности случившегося. Так непривычно… Но только сейчас к нему приходило осознание того, что на самом деле, все эти годы он желал достичь не столько абсолютной власти над Семью Королевствами, сколько тепла желанной рыбки Талли.
Его Санса, некогда маленькая пташка, ставшая гордой волчицей, была невыносимо живой. В этом мире, сплетенном изо лжи, она единственная была настоящей.
Перехватив взгляд рыжеволосой, скользнувший по вороху одежды, мужчина едва заметно качнул головой, выдыхая:
– Не сейчас, – и проходясь подушечкой большого пальца по ее губам, упреждая слова, уже готовые сорваться с ее губ, он перенес синеглазую на кровать, чтобы дав ей возможность устроиться поудобней, укрыть.
А через пару секунд Петир растянулся поверх шкур рядом с Сансой и притянул ее к себе. Вслушиваясь в дыхание Леди Винтерфелла, которое постепенно выравнивалось, пробегая взглядом по рыжим волосам, разметавшимся по подушке, Мизинец ловил себя на мысли о том, что все его планы могут рухнуть из-за того, как в груди расстается казалось бы давно позабытое чувство. Теперь он сомневался в том, что сможет довести до конца свой план.
Толстая восковая свеча, горевшая на столике возле кровати, практически догорела, когда Бейлиш, стараясь не нарушить сон Сансы, выбрался из кровати, каждой клеточкой своего тела ощущая
Почувствовав, как по телу пробежала легкая дрожь от прохладного воздуха комнаты, Пересмешник невольно передернул плечами, торопясь вернуться в постель.
Петир всегда ненавидел север Вестероса. Ему был противен промерзший до основания Винтерфелл и все прилегающее окрестности в том радиусе, которым можно было охватить округу. Для браавосийца, пусть даже и выросшего на Перстах, пыткой являлся холодный климат.
Находясь в кровати, чувствуя, как по телу разливается приятное тепло, вслушиваясь в мерное дыхание Сансы, Бейлиш вспомнил их беседу в Королевской гавани. Вспомнил то, как мягко она улыбалась, и как в ее глазах был виден страх оказаться пойманной на лжи. Какой же неуверенной, какой почти что испуганной она выглядела, когда пыталась попотчевать его неумелым враньем!
– Я думала о том, как опасно это может быть. Не для меня. Для вас. Лорд Бейлиш, вы так добры. И мне страшно думать, Что с вами может что-то случиться, – в памяти всплыли слова, тихо произнесенные в ответ на его новость о том, что ей пора покинуть с ним столицу.
Вежливый отказ северянки от предложенной помощи был подобен пощечине. Решившись вытащить ее из безнадежной ситуации, прекрасно зная, что после смерти Джоффри ее казнят, он хотел спасти Сансу. Никогда не будучи спасителем, он готов был на это. И что получил в ответ? Невыносимо сложно было оставаться в те мгновения рядом с ней и что-то говорить. Привычный всегда найти то, чем ответит, в тот раз он с трудом выдавливал из себя фразу за фразой. В те минуты, она была как две капли воды похожа на свою мать и не только вешнее, но и тем, с какой легкостью отталкивала его, завидев более лакомый кусок. Видят боги, ему хотелось наказать за ее маленькую ложь, за попытку стать такой же, как он.
Уже засыпая, мужчина знал, что сделает все для того, чтобы рыжеволосая волчица, свернувшаяся рядом с ним, полюбила его. Являясь единственной его слабостью, она могла помочь Лорду Харренхолла сохранить в глубине души остатки человечности. И пусть его раньше не волновал весь этот бред. Похоже, теперь перед ним стоял серьезный выбор, в котором предстояло либо предать ее вновь, когда Старк окажется прирученной, либо измениться самому.
========== Глава 7. ==========
Комментарий к Глава 7.
Буду рада комментариям. Однако попрошу удержаться от грубой или необоснованной критики. Помните, что у каждого свое видение персонажей.
С любовью, Алира.
Во взгляде, которым он посмотрел на нее после прозвучавших слов, рыжеволосая видела нечто, походившее на гордость. Хотя разобрать хоть что-то за пеленой потемневших от желания зрачков было не так просто. Голос, которым он нашептывал ей в губы, проникал глубоко в сознание. Он намертво въедался в мозг, оставляя ее глухой к другим звукам. Наваждением было слышать, как Петир снова называет ее своей любовью. Чистым безумием было верить, что он даст ей все, чего она пожелает. Но пока что он следовал своим обещаниям, перестав дразнить.