X-avia
Шрифт:
раньше всех вообще-то. На автоответчике диспетчер оставляет сообщение, в котором
просит Клео перезвонить, так как случилось что-то страшное. Глупенькие, я-то еще вчера
это услышала от… хм… первоисточников. Только не называйте меня больше Клео. Вот
уж что бесит так бесит, черт. Пока звоню диспетчеру, по второй линии мне зачем-то
звонит Мира, должно быть, она уже возвращается сюда из Черных Садов, но я не успеваю
ей ответить, вдруг все разговоры обрываются, дурацкая связь. Сейчас,
приедет Мира, я хоть спрошу, что там стало с домом. А пока надо закончить страницу.
Он, этот их вокалист поет и поет свой бесконечный рефрен:
«Пистолет
За пазухой; загадки
Разгаданы; отгадки
Запалены. А ты –
Слишком плохо ты прячешь следы.
Посмотри
Внимательно на
Наши фотографии –
Печальные истории
О съемных квартирах
Без горячей воды.»
Глава 31.
Аэропорт («Nirgeind ein Ort»44)
«О, этот бред сердечный и вечера,
И вечер бесконечный, что был вчера.
И гул езды далекой, как дальний плеск,
И свечки одинокой печальный блеск.
И собственного тела мне чуждый вид,
И горечь без предела былых обид.
И страсти отблеск знойный из прежних лет,
И маятник спокойный, твердящий: нет.
И шепот укоризны кому-то вслед,
И сновиденье жизни, и жизни бред.»
(Н.Минский)
Мира приезжает тем же вечером, когда мы с Б. ужинаем и размышляем, какое бы кино
нам сегодня посмотреть. Сходимся на «Амадее» Милоша Формана.
сходимся. Я бешу его своими занудными, долгими, мудреными авторскими фильмами. Б.
хочет услышать благодарности за то, что он соизволил вновь принять меня в своем доме
после всего, что произошло. Я жду спасибо за то, что соизволила остаться с ним. Откинув
в сторону вилки и ножи, домашнее холодное оружие, мы орем какой-то ужас друг другу в
лицо, исходим маразмом, наконец, решаем развестись теперь уже навсегда. Он начинает
жаловаться, что все делает для меня, а плохая Кэтрин не ценит. Разве что не читает мои
тексты, но это не так страшно, ведь меня тоже не впечатляет его музыка. Вопрос: «Какой
от тебя толк?» перебрасывается теннисным мячиком с одной половины стола на другую,
ответить же никто ничего вразумительного не может.
Мира приезжает. «Ну что Черные Сады?» - спрашиваю я ее. «Ничего», - отвечает она и
уходит в комнату для гостей спать. Вот и весь разговор. Ночью в ванной пересчитываю ее
патроны и ломаю себе голову, пытаясь угадать, кого же она грохнула в Садах. Фрау
Нахтигаль? Ее-то за что? Каких-нибудь забредших в поселок егерей? Тоже бред. Там
людей-то проживает всего ничего, две с половиной калеки, зачем ей потребовалось туда
ехать? Ключи она, кстати, мне не отдала обратно. Да и вообще со мной не стала
разговаривать, даже ужинать с нами не стала. Сразу завалилась спать, будто весь вечер на
не машине каталась, а вагоны разгружала, бедняга. А мне теперь сиди и гадай. Стоп,
может быть, это как-то связано с убийством Герберта и Хельги? Я слышала, что их
особняк стоит где-то неподалеку от аэропорта, но всегда думала, что они живут ближе к
нашей с Б. даче, нежели чем к Черным Садам… Хотя владельцам авиакомпании, бывшим
бортпроводникам, между прочим, куда удобнее поселиться именно с той стороны Горы,
где Сады… Возможно, здесь ключ к разгадке? Наверное, Мира оставила что-то важное в
44 Нем. «Нигде нет места»
их дворце и сегодня ездила туда забрать эту вещь и заодно оценить обстановку… Хотя это
какое-то слабое объяснение. Мира никогда ничего не упускает из виду, творить подобные
глупости просто не в ее стиле.
Я спрашиваю Миру, куда мне пойти теперь летать, и стоит мне продолжать летать
вообще. Она цитирует Матисса: «Прежде чем начать учиться танцевать на канате, нужно
научиться уверенно ходить». Я обвиняю ее в том, что она сомневается в моем
профессионализме. На что Мира с неизменной улыбкой отвечает: «К., из всех моих детей
ты всегда была и остаешься любимейшим ребенком… Но авиация и ты… Подумай
хорошо еще раз над этим.»