Xамза
Шрифт:
Даже вы, смиренный мусульманин, готовы сражаться с врагами своего сына... Простите мне, эта, все огорчения и неудобства, которые я вам причинил...
Степан Соколов между тем посмотрел в окно, подошел к двери, приоткрыл ее, выглянул, прислушался, вернулся на место.
– Слышь, парень, тут серьезный разговор есть... Ты мозгамито кумекать за это время не разучился? Книжки помнишь, которые я тебе давал?
– Помню.
– Из Ташкента один дяденька приехал. Из ваших будет, из узбеков. Очень головастый мужик.
Как бы под видом старого твоего знакомца - навестить, мол, больного... Зовут его Низамеддин-ходжа, работает в типографии газеты "Голос Туркестана", понял?
– Понял. ; - Скоро должен быть...
– К нам пожаловал гость, - сказал капитан Китаев.
– Кто таков? Откуда?
– наклонив голову, посмотрел на капитана поверх стекол пенсне полковник Медынский.
– Из Ташкента, ваше превосходительство. Типографский рабочий Низамеддин Ходжаев. По данным губернского сыска, абсолютно неблагонадежен.
– Так, так...
– В последнее время очень активен. Незаурядный агитатор.
– Состоит под надзором?
– Под негласным... Наши ташкентские коллеги, установив при его отъезде станцию, до которой он взял билет, сочли необходимым телеграфно известить нас.
– Очень любезно с их стороны. Соблаговолите, капитан, от своего и моего имени так же телеграфно поблагодарить губернский сыск.
– Будет исполнено, ваше превосходительство.
– Благополучно ли доехал господин Ходжаев до Коканда?
– Вполне.
– И сошел именно там, куда взял билет?
– Да.
– Какая простота нравов у нынешних господ революционеров... Я как-то читал в старых полицейских обзорах, что народовольцы перед совершением своих акций по три-четыре раза меняли маршрут, прежде чем добирались до нужного места.
– Социалист нынче странный пошел, ваше превосходительство. Если уж у них туземцы в серьезных агитаторах ходят...
– Кстати, какой он ориентации, этот ваш Низамеддинов?
Эсер?
– Ходжаев, господин полковник.
– да, да, извините. Вечно я путаю эти местные фамилии...
Так как же?
– Предположительно он социал-демократ.
– Взяли под наблюдение прямо с поезда?
– Разумеется.
– И где же изволит сейчас находиться дорогой гость?
– Два часа назад отправился на прием к нашему почтенному эскулапу доктору Смольникову.
– Как это мило с его стороны! И я без всякого наружного наблюдения мог бы предсказать, что он, оказавшись в Коканде, в первую очередь пойдет именно туда... Эти социалисты, капитан, всех наших филеров безработными сделают.
– Час назад, выйдя из больницы, Ходжаев нанес визит Хамзе. В настоящее время находится там. Вместе с поднадзорным Соколовым,
– А ведь чешутся руки прихлопнуть сразу всю троицу, не правда ли?.. Этот типографский рабочий мог, наверное, привезти с собой какую-нибудь свежую литературу, не так ли?
– Не исключается.
– Я вот иногда думаю, что в доме поэта Хамзы среди всяких там рукописей, книг, черновиков наверняка должна находиться какая-нибудь нелегальщина...
– Совершенно справедливо, ваше превосходительство.
– Вообще архив всякого литератора или журналиста - это же идеальное место для хранения сочинений, интересующих наше ведомство... Вы бы как-нибудь выбрали, капитан, удобный момент да и посмотрели бы внимательно, что там почитывает и что пописывает господин Хамза.
– После самоубийства младшей жены Садыкджана-байваччи мой человек не может работать с Хамзой - тот уже третий..
месяц не встает с постели. И я считал бы в такое время неудобным... вернее, нецелесообразным...
– Э-э, бросьте вы церемониться, капитан!... То, что неудобно для других, удобно для нас с вами и для той службы, которую мы представляем. Диалектика, как говорят господа марксисты...
Можете рассматривать мое предложение о необходимости обыска в доме Хамзы как приказ.
– Слушаюсь, ваше превосходительство.
– Если будете лично участвовать в обыске, постарайтесь принять соответствующие меры предосторожности...
– Меры предосторожности? От кого?.. Не понял...
– Экий вы, батенька мой, несообразительный... Ну, используйте штатский костюм, грим, косметику. Мне бы не хотелось, чтобы вашу внешность раньше времени...
– Я вас понял, господин полковник. Перекрашусь - родная мать не узнает.
– Ну вот и чудесно.
– Здравствуйте, Хамза.
– Здравствуйте, Низамеддин-ака...
– Как ваше здоровье?
– Спасибо, поправляюсь.
– Ваши друзья из ташкентских газет передают вам свои лучшие пожелания...
– Да будут они благополучны и счастливы.
– Все были очень огорчены и озабочены вашей болезнью...
– Передайте им мою благодарность.
– Я привез вам гонорар из редакции "Голос Туркестана"
и небольшой аванс за будущие статьи.
– За будущие? Но я не знаю, когда сумею снова начать писать...
– В редакции от вас ждут материалов. Ваши друзья высоко ценят ваше творчество. У вас уже есть свои читатели, которые в своих письмах в газету просят напечатать ваши новые статьи.
– Рахмат, спасибо... По правде сказать, я даже несколько смущен... Я тяжело болел, давно ничего не писал...
– Надеюсь, болезнь не затронула ваш талант настолько, чтобы...
– Затронула... Иногда мне кажется, что я не напишу больше ни одной строки...