Xамза
Шрифт:
Хамза - это приманка. Как червяк на крючке. Подплывает к нему рыбка мы ее в сачок и на берег.
В тот же день, поздно вечером Китаева в условленном месте, на окраине города, ждал Алчинбек.
– Были у Хамзы?
– спросил Кнтаев, устало опускаясь рядом на камень.
– Был. Ничего нового.
– Ни о чем не подозревает?
– Вряд ли. Мы полностью восстановили отношения. После болезни он стал терпимее.
– Времени остается в обрез, а я до сих пор не знаю ни места, ни дня, на
– Он сам, наверное, пока не знает этого.
– Хотите сказать, что точная дата еще не установлена?
– Скорее всего так.
– Слушайте, Алчинбек, мне сейчас от вас ничего не нужно, кроме места и дня маевки. Если узнаете, получите тысячу рублей.
Сразу.
– Я делаю все, что могу.
– Расписку принесли?
– Да.
– Держите. Здесь четыреста... Теперь главное. В назначенное время, которое я сообщу позже, вам надлежит быть неподалеку от дома Хамзы. По моему сигналу войдете в дом.
И все, что произойдет потом, крепко запоминайте. В этот день наш поэт, я думаю, будет разговорчивым... Его мать по-прежнему болеет?
– Лежит целыми днями.
– А он в это время ходит в гости к Степану Соколову?
– Теперь уже скорее не к Степану, а к Аксинье Соколовой...
– Вот как? С чьих слов вам об этом известно?
– С его собственных.
Китаев внимательно посмотрел на Алчинбека.
– Узбек ухаживает за русской?.. Это нужно немедленно довести до сведения местного мусульманского духовенства.
– Я вас понял, господин капитан.
– Давить, давить на господина Хамзу, обкладывать его со всех сторон... Он больше не работает грузчиком на товарной станции?
– Уволили во время болезни.
– Пытается куда-нибудь поступить?
– Хочет вернуться на завод моего дяди. Просил помочь.
– Помогите, обязательно помогите...
– Я уже почти договорился в конторе.
– Хамза опять будет сидеть в конторе?
– В конторе нельзя. Увидит байвачча и сразу же выгонит.
– Куда же вы его?
– На сортировку хлопка, кипавалыциком.
– А не опасно? Агитацию там можно вести среди рабочих?
– Там не то что вести агитацию или разговаривать - дышать трудно. Пыль хлопковая столбом стоит в воздухе. Темно, как ночью.
– Вот это хорошо, просто замечательно. Может, туберкулезом заболеет, и меньше прыти будет, а?
– Господин капитан, у меня к вам просьба.
– Какая?
– В Коканде есть поэт Убайдулла Завки...
– Знаю.
– Он собирается написать поэму о моем дяде. Предать проклятию его имя за женитьбу на Зубейде.
– Я разберусь... Новую рукопись Хамзы не удалось посмотреть?
– Он ее прячет.
– Значит, опять что-то крамольное... Ладно, расходимся.
Ждите от меня сообщения.
Уже
Завки нравилось бывать у паровозного машиниста. Его сажали на почетное место, угощали чаем, просили почитать стихи. Хамза сразу переводил их с узбекского на русский. Степан и Аксинья слушали стихи с большим интересом.
Однажды хозяин дома предложил гостям отведать его любимое блюдо мясные щи. Завки от щей решительно отказался.
Тогда перед ним поставили большую тарелку с пловом. Завки собирал рис на краю тарелки небольшими кучками, мял пальцами и ловким движением руки отправлял плов прямо в рот, воздавая должное русскому дому, в котором умеют делать настоящий узбекский плов.
Все было очень хорошо.
В тот день, едва ступив за порог, Хамза громко объявил, что сегодня большой праздник.
– Какой праздник?
– удивленно спросил Степан.
– Учитель написал замечательные стихи, - объяснил Хамза.
Аксинья принесла чай. Завки выпил несколько пиалушек
и закрыл глаза. Потом начал читать стихи... Хамза переводил.
Пройдут годы, и увидите мир счастливым, Увидите народы мира, свободными от тирании.
Не горюющими, а радостными всех увидите, У всех живущих в душе пламя увидите.
Как знать, может быть, и Завки в старости Радости удостоится...
Аксинья всхлипнула. Завки быстро посмотрел на нее. Аксинья, закрыв лицо белой косынкой, торопливо вышла из комнаты.
– Женщина поняла, - сказал Завки.
Степан и Хамза молчали. Завки опустил голову и погрузился в раздумья.
Прошло несколько минут.
– О чем вы сейчас думали, учитель?
– спросил Хамза.
– О будущем, - ответил Завки.
– Оно должно быть свободным для всех как небо, - сказал Хамза.
– И просвещенным, - добавил Завки, - ибо без знаний и утро еще ночь...
– То-то и оно!
– подхватил Степан.
– Другой раз рассвело, а ты все спишь. А сколько хороших делов можно со светом переделать?
– Да, знание дороже золота, - вздохнул Хамза, - ибо невежду постигает тысяча несчастий. А луч знаний ярче блеска драгоценных камней.
– Без грамоты нельзя, чего там говорить, - согласился Степан.
– Темная голова хуже скотины - в любое ярмо первая влезет.
– Но тот, кто умножает знания, умножает и скорбь, - продолжил Завки. Во многой мудрости много печали. А кто ничего не знает, тот никогда не бывает ни в чем виноват...
Он был доволен. Разговор в русском доме шел по всем правилам развития беседы - сначала стихи, потом комментарии к ним, из которых каждый участник, как путник, глотнувший свежей воды из горного родника, набирается сил для новой дороги.