Xамза
Шрифт:
Аллах акбар!
Хазрат с яростью провел ладонями по лицу. Большинство верующих повторило это молитвенное движение. Но были и такие, кто, не двигаясь, с состраданием смотрел на старика лекаря.
– Мусульмане!
– снова воскликнул хазрат.
– А теперь бросайте вот сюда книги, которые безбожник Хамза почитал святыми, в которых нет ни слова святости!
Группа учащихся медресе, только что вышедшая во двор мечети, подошла к помосту, и каждый ученик бросил перед Мияном Кудратом связку книг.
Это
Хамзу словно пружиной подбросило вверх.
– Зачем сюда принесли книги?
– Они сбили тебя с пути истины!
– громогласно изрек хазрат.
– Что вы собираетесь с ними делать?!
– Сжечь!.. Уничтожить! И развеять пепел!
Хамза пошатнулся. Это было неожиданно. Все, что угодно, мог предположить он, только не это.
– Отец! Отец!
– в отчаянии закричал Хамза.
– Они хотят сжечь наши книги!
Ибн Ямин, опустив голову, сидел обессилевший.
Подойдя к помосту, Хамза опустился на колени и, взяв одну из книг, поцеловал ее, прижал ко лбу и прошептал:
– Абу Райхан Бируни, учитель мой, простите меня, слабого и немощного сейчас...
Мечеть безмолвствовала.
Хамза стоял на коленях, положив голову на книги, плечи его содрогались.
Миян Кудрат, обернувшись, нашел шейха Исмаила и приказал глазами: начинайте!
Вспыхнуло пламя. Затрещал огонь. Клубы черного дыма потянулись вверх.
Хамза не отрывал голову от книг. Языки пламени, выбрасывая искры и пожирая страницу за страницей, все ближе подступали к нему, но он был неподвижен, голова его покоилась на книгах...
– Уведите его!
– истерично закричали из толпы.
– Он сгорит!
– Не подходить!!
– рявкнул Миян Кудрат.
– Грешник кается!
– Ибн Ямин!
– кричали зрители.
– Очнись! Твой сын горит!
Ибн Ямин поднял голову.
– Хамза! Сынок! Что же ты делаешь?
– жалобно застонал он.
– Твой сын хочет сгореть!
– потрясая руками, надрывался хазрат. Вместе со своими учителями, которые давали ему уроки безбожия!
Ибн Ямин подполз к сыну, потянул его за халат:
– Уйдем отсюда, уйдем!..
Пламя вспыхнуло с новой силой. Столб искр взметнулся вверх.
Старик, выпустив халат сына, без чувств упал около него.
Завки жил неподалеку от соборной мечети. Туда и отнес Хамза отца. Когда он шел по улице, держа ибн Ямина на руках, люди отворачивались от него.
К вечеру пришли Степан и Аксинья с Гиясом. Ибн Ямин все еще был без сознания. Он впал в забытье, в обморочный старческий сон.
– Оставайтесь ночевать, - предложил Завки.
– И то верно, - согласился Соколов.
– да и дите как нести на ночь глядя?
– Аксинья качала Гияса.
Хамза в разговоре участия не принимал. Он молча сидел около отца.
Мужчины перенесли
– Вот это ваша комната, - показал он Степану на боковую пристройку, - а семейных людей вот сюда положим, в самую большую... Тем более что их трое.
– А сами где ляжете, учитель?
– Я посижу с ибн Ямином, - вздохнул Завки.
Хамза продолжал сидеть около отца молча, отрешенно, ко всему безразличный. Казалось, что его ничего не интересует.
– Пойдем спать, - позвала мужа Аксинья.
– Утро вечера мудренее.
– Утро, день, сумерки - какая разница!
– вдруг взорвался Хамза.
– Мы живем в ночи, во мраке, и ему нет конца! Зажигаем фонари, костры, факелы их поглощает тьма! Создаем школь, - их разрушают! Произносим лозунги - их не слышат!
А стоит мулле, как сотни лет назад, провозгласить очередной намаз - и тысячи людей опускаются на колени...
У Степана сузились глаза, но Завки положил ему руку на плечо, сжал плечо.
– Вы бы только посмотрели сегодня на эти тысячи обманутых людей! раскачивался Хамза из стороны в сторону.
– На их глазах горели книги... книги! Самое великое изобретение человека... А они не шелохнувшись смотрели, как исчезают в огне великие мысли и чувства, переданные им через века... И никто даже не попытался защитить эти великие мысли и чувства...
Зачем же тогда писать книги? Чтобы будущие Мияны Кудраты сжигали их?
– Хамза, ты сказал, что все выдержишь, - напомнил Завки.
– И мне казалось, что я все выдержу, учитель, но выходит, что костра из книг я выдержать не могу.
Хамза крепился несколько секунд, потом закрыл лицо руками.
Слишком жесток и немилосерден был сегодняшний день, слишком большое напряжение пришлось пережить.
Аксинья не отрываясь смотрела на мужа. Глаза ее были затоплены любовью, страхом, тоской, ненавистью к разлуке.
Хамза оторвал руки от лица.
– Сегодня вместе с этими книгами сожгли мою молодость...
Вся моя юность прошла с этими книгами... Это были мои друзья, товарищи, мечты, надежды... Их мне подарил отец... Я учился по ним жить, понимать людей... Они мне объясняли мир, помогали, спасали...
Степан хотел что-то сказать, но Завки опять положил ему руку сзади на плечо, прошептал в затылок:
– Не надо, ничего не надо говорить... Ему очень больно, очень тяжело сейчас. Это пройдет...
Аксинья лежала рядом с мужем. Хамза смотрел в потолок.
Маленький Гияс спал около них.
– Не любишь, не любишь, - плакала Аксинья, - бросаешь нас, уезжаешь куда-то... Ты никогда не любил меня по-настоящему, я знаю! Ты любил только Зубейду. Надо было забыть ее - тут я и подвернулась... Ты все время хочешь забыться, убегаешь сам от себя...