Я боюсь мошек
Шрифт:
По моему телу пробежала дрожь, как бывает всегда, когда вдруг неизвестно почему возникает непреодолимое желание — удалиться в тихую глухую деревню.
Мягко покачиваясь на стропах, я переводил дух… За меня работал мой зонтик. Он так меня тряхнул, что помутилось в голове. И все же, если бы мне не посчастливилось раскрыть запасной парашют, сейчас я уже присматривал бы за тем, чтобы Млечный путь, наша любимая туманность, сиял поярче. Свои, истории я посылал бы читателям с Сатурна. Они могли бы называться, например, «Сплетни кометы». Я сложил бы межзвездный гимн на мотив «Мы марсиане»…
Способность
И тут я подумал, что, когда к этому парню подходят слишком близко, он становится опасен. Я принялся болтать ногами в воздухе, как если бы собирался убежать с его орбиты, однако таинственная сила влекла меня прямо к нему.
Я вспомнил, что движением парашюта можно управлять, если потянуть за стропы. Я уцепился за две веревки и дернул изо всех сил. Результаты не замедлили сказаться. Я стал быстро удаляться от Ларье. К тому же я уже приближался к земле. Я был на уровне высоких деревьев, линий высокого и низкого напряжения, колокольных шпилей, флюгеров и тому подобного.
Я весь подобрался… Лишь теперь, на подходе к земле, я понял, с какой скоростью лечу. Раньше мне казалось, что я плавно парю, в действительности же я спускался в хорошем темпе… Я сильно стукнулся ногами о землю и стал падать назад. Мне показалось, что ноги вошли мне в живот, как это происходит с фотографическим штативом, когда его складывают. К тому же дурацкий парашют, надутый ветром, тащил меня по земле… Я ничего не мог с ним поделать, он продолжал волочить меня задом по кочкам. Я подумал о взрывчатке, которой меня нагрузили, и почувствовал, как страх перехватил мне горло. Один неудачный удар — и начнется фейерверк. Я поднимусь к небу в разобранном виде, и святым придется поломать голову, чтобы снова собрать меня.
Я вновь стал дергать за стропы. Купол парашюта ослаб, съежился и забился по земле. Конечная станция! Я расстегнул сковывавшие меня ремни и принял вертикальное положение… Удалось это только после нескольких попыток. У меня было ощущение, что я только что вернулся из отпуска, проведенного в камнедробилке. Меня разбили и перемололи. Ноги мои дрожали, как смородиновое желе. Позвоночник, казалось, завязался узлом, и я готов был поставить похороны в дождливый день против уикенда, что шея моя перекрутилась, и лицо обращено в ту же сторону, что и ягодицы.
Сделав несколько гимнастических упражнений, я почувствовал себя немного лучше. Затем я скатал парашют и засунул его в кусты. Тому парню, который его откопает, будет из чего сшить себе дюжину рубашек.
Отдав дань осторожности, я отправился на поиски Ларье. Однако я напрасно озирался, приставив руку щитком к глазам. Его нигде не было видно.
Кругом было пустынно. Сколько хватало глаз, вокруг простирались поля, иногда прерывавшиеся
Присев на корточки, я взялся за рацию, вытащил антенну и закричал в микрофон:
— Алло! Алло! Ларье! Вы меня слышите?
Я подождал немного. Рация оставалась нема, как водосточная труба. Я повторил свой призыв:
— Алло! Алло! Ларье! Вы меня слышите? Ответьте мне!
Полная тишина. Может быть, Ларье разбил свою рацию во время приземления? Не исключено, что он разбил и собственную голову…
Я задумался. По моим расчетам, он должен был находиться много левее, чем я. Примерно в километре в этом направлении был виден лес. Мой торговец микробами вполне мог приземлиться там. Это было даже вероятно, ведь если бы он оказался на открытом месте, я заметил бы белое пятно его парашюта.
Я пошел по направлению к лесу. Достигнув его через несколько минут, я возобновил поиски… Любопытно, что, от всей души желая обнаружить своего приятеля, я не хотел, чтобы это произошло слишком внезапно. Представляете, что было бы, если бы я столкнулся с ним нос к носу? Судьба могла сыграть со мной злую шутку, не так ли? Явиться сюда, чтобы заполучить хорошую дозу вируса! Спасибо, не надо!
Я медленно продвигался вперед, внимательно смотря себе под ноги. Я предпочёл бы наткнуться на клубок гремучих змей, чем на Ларье. Время от времени я тихонько свистел сквозь зубы. Однако тишина окружала меня слоем толстым, как остроты парикмахера. Я различал лишь потрескивание веток, колеблемых ветром, и таинственный шелест крыльев ночных птиц, летавших под кронами деревьев. Боже милостивый, только бы он не сломал себе шею! И так близко к цели! Было бы от чего прийти в бешенство!
Я все больше углублялся в лес. Пахло сырой землей и прелой листвой. Тяжелый запах леса всегда вызывал у меня непередаваемую грусть.
Я принялся кричать:
— Ларье! Ларье! Где вы?
Потеряв осторожность, я побежал через заросли кустарника, оставляя на колючках клочки комбинезона.
— Ла-а-рье-е!
Ну и дела! Должно быть, этот старый гриб приземлился в Польше! Впрочем, едва ли… Я несся через лес, пыхтя, как паровоз, Внезапно, выбежав на просеку, я услышал что-то вроде стона. Я остановился, пытаясь унять дыхание, чтобы лучше слышать.
— Ларье! Это вы?
Ответом мне был новый стон, на этот раз более сильный. Я помчался в его направлении. Потом снова остановился. На этот раз я двигался правильным курсом. Пройдя еще сто метров, я увидел парашют, повисший на ветвях векового дуба. На вершине дерева болтался Ларье.
— Вы ранены? — крикнул я ему.
— Нет, но я запутался в стропах и не могу освободиться, — ответил он приглушенным голосом.
Я вскарабкался на соседнее дерево, чтобы оценить положение с такого близкого расстояния, с какого это было возможно, и не смог удержаться от гримасы. Дело было плохо! Как я уже говорил, купол парашюта покрывал дерево сверху. Стащить его вниз нельзя было никакими силами. Ларье висел несколькими метрами ниже, прикрученный стропами к ветке.