Я это все почти забыл... Опыт психологических очерков событий в Чехословакии в 1968 году
Шрифт:
Леня, милый мой друг, я виноват перед тобою, перед Гавриилом Макиным, пе-
ред Виктором Деминым, перед всеми хорошими друзьями в Иркутске. Сколько чудес-
ных писем я получил, сколько раз Гаврилушка звонил, лишь бы послушать старого
друга. И я молчу. Извинить трудно, но объяснить можно. Только несколько недель
тому назад мы снова начали жить дома, из подвала
руемую квартиру. Два года я работал на ужасных условиях, но работа не останови-
лась. Все в норме и в срок. Только мое грешное тело пострадало и в конце концов от-
казало такому сумасшедшему. В июне была небольшая операция, все прошло благо-
получно, летом я отдыхал в Крыму (Нижняя Ореанда), потом поработал в темпе
дома, посетил выставку в Монреале, вернулся – и попал в больницу. Этот раз не
шутил. Почковые камни, это неприятные штуки. Три недели побыл в больнице, по-
завчера пустили домой, лечить будут дома шесть недель, потом, надеюсь, уже
только три недели в курорте (будут проливать минеральной водой). Но хватит.
Только что я сликвидировал рабочие долги. Снова очутился в них по самое горло. И
если буду в феврале будущего года здоров, снова придется подраться с накопленными
задачами, и годик пройдет.
Но плакать нельзя, потому что я относился к своей физической части годами
очень сурово, и все удивлены, что она отказывается только сейчас. Ничего, все будет
хорошо, лишь бы друзья в Иркутске поняли и простили…
Верховой ветер усилился, еловые ветви стали колошматить по чере-
пичной крыше крыльца. Нина предложила перейти в гостиную, но мы упря-
мимся и на плечи туже натягиваем плед.
…От Виктора Демина я ничего академику Мацеку не передавал 40. Просто по-
чувствовал, что очень многим товарищам у вас и у нас не очень приятна возмож-
ность, что первый памятник в мире Владимиру Ильичу вышел из рук какого-то чеш-
ского легионерского «мятежника». Ничего. Придет время, когда поймут, что народ,
простые люди в чешском корпусе, были не офицеры и что даже у вас вдоль сибирской
железной дороги можно найти много
личать братских солдат от фашистских офицеров типа Гайды. Если памятник со-
здан чешским легионером, то он был не мятежник, но брат русских революционеров,
раз он создал такой памятник Владимиру Ильичу даже раньше, чем они. А если это
был кто-то другой, надо разыскать его и сказать народу, все равно, если это был чех,
венгр, русский или татарин. Но, по-моему, это интерес прежде всего иркутян, знать
точно автора своего памятника.
Ленька, милый, крепко тебя обнимаю, спасибо за все приветы и за теплые сло-
ва. Не забываю и не забуду ни тебя, ни остальных друзей у вас. А если не пишу, извини
и поверь, что просто не успеваю. Искренне твой Юра 41 .
Виктор Федорович нарушает молчание:
– Какое сердечное письмо.. Что-то не похожи эти двое на врагов. Что-то
тут не так. Но если вокруг них неправда, то…
Он не договаривает, он задумывается.
Я достаю второе письмо.
Письмо М.Зикмунда в Иркутск (3 января 1968 г.)
Дорогой Леня, мне хочется поблагодарить тебя за весточку и хорошее поже-
лание и извинить себя, что я так долго молчу. Но говорить тебе, как мы заняты – я
уверен – не нужно, поскольку ты хорошо знаешь, как дела. С тех пор, как ты сидел
здесь На Нивах 42 (будет уже три года через несколько дней, ужас!), произошло много
событий, но главным образом Юра и я сидим над столом и пишем. В прошлом месяце
издана на чешском языке новая наша книга Тысяча и две ночи (выйдет она в Молодой
гвардии весной), недавно мы сдали в издательство рукопись следующего тома (Кон-
тинент под Гималаями – значит, Индия, Пакистан, Кашмир и Непал), а в грубых
чертах уже готова книга о Цейлоне. Но чтобы в нее попали самые свежие впечатле-
ния, мы перед сдачей в печать вылетим на несколько недель снова на Цейлон (следу-
ющий месяц), и сразу начнем работу над новым томом – Индонезией. Как ты видишь,