Я иду искать. История вторая
Шрифт:
— Экскурсия, — вдруг сказал Олег. Не Вольг, а именно Олег, в котором разом ожили дремавшие воспоминания о жизни на Земле. К нему повернулись удивленные лица, и мальчишка нетерпеливо объяснил: — Ну как вы не врубаетесь?! Это экскурсия, просто экскурсия! Какие-нибудь отличники или победители олиипиад, им устроили такую экскурсию. Может, они не из какого города и не летели, а просто облетали Мир, любовались сверху, а им читали лекцию или показывали достопримечательности... Обратите внимание, дети, внизу — Темная Гора, высочайшая вершина,
— Харр Хамар, — поправил Йерикка НИКАКИМ голосом. Олег переспросил:
— А?
— Темная Гора на их картах — Харр Хамар...
Его слова будто обрушили плотину. Олег увидел, как раздуваются ноздри ребят, как они сжимают руки в кулаки. Как?! Не на отвоеванной земле, на все еще свободной славянской земле — данваны уже заготовили названия для рек и гор, для долин и озер?! Почему-то это подействовало на большинство горцев сильнее, чем сожженные веси и убитые друзья.
— Харр Хамар, так? — сдавленным голосом спросил Гоймир. — А и добро на том... То ли все погибли?
— Не все! — Резан махал от опушки образованной падением просеки — за вельботом. — Тропу пробили, что тебе секачи! Вот она!
Все бросились туда. Действительно, тропа вчерашней давности свидетельствовала о том, что сколько-то данванов ушли с места катастрофы своими ногами. Опытные глаза горцев определили, что шли они медленно, и было их десятка два-два с половиной.
— Там что у нас? — Гоймир сощурился. Йерикка ответил:
— Черная Пуща, весь такая. Версты три.
— Так и пойдем, — тоном приказа отрезал Гоймир. — Перевидимся, случай-то й-ой как редкостный!
И первым зарысил в чащу.
Олег задержался. И Йерикка задержался тоже, потому что понял, зачем задержался Олег.
— К чему это? — хмуро спросил землянин, глядя на поломанные деревья. — Дети и женщины....
— Дети и женщины? — спросил Йерикка недоуменно. — А Панково? Каменный Увал? Сосенкин Яр? Мне что, все перечислить?! Стрелково, город Каменных Котов! — Ты же сам говорил — их нужно убивать!.. И мы будем их убивать! Еще как будем! — глаза Йерикки горели, ноздри раздулись и отвердели. — Пусть не думают, что это — как ты сказал?! — экскурсия! Из их благополучного мира — уж не знаю, где он! — в наш, где война!
— Они не виноваты в войне, — тихо, но упрямо сказал Олег. — Это взрослые. Отцы и старшие братья...
— Скажи это, когда вешают, мучают и жгут наших, — посоветовал Йерикка ровным тоном. — Скажи ИХ отцам и старшим братьям, что НАШИ женщины, дети и старики не виноваты в том, что мы воюем. Скажи — и посмотри, остановятся ли они, — Йерикка говорил спокойно, но Олега отшатнуло от его глаз — физическим толчком. — Крикни, что наши родичи ни при чем! Думаешь, сражаются только те, кто держит оружие? Нет, воюют все. На любой стороне все и всегда воюют, ВСЕ ЛЮДИ. «Наши», «не наши»... а что скажешь ты о ребенке из лесной веси, который родился в ночь погрома и не был еще ни славянином, ни данваном, ни анласом — но был сожжен вместе
— Ничего не скажу, — отчаянно выдохнул Олег. — Но это... НЕПРАВИЛЬНО! Нельзя делать добро грязными руками!
— Так делай его чистыми! — крикнул, не выдержав, Йерикка. — Не можешь — не мешай! Ты идешь?!
— Да! — огрызнулся Олег.
Войт Черной Пущи — высокий, седой старик — побледнев, медленно поднялся из-за стола, навстречу незваным гостям. Йерикка шагнул влево, держа пулемет на локоть. Олег — вправо, автомат висел поперек груди... Гоймир подошел к войту вплотную, их разделял лишь стол.
— Данванов приветил, седая голова? — тихо и страшно спросил он. — Что ж так оно? Прикинул — не придем? Прикинул — нет стать горцев?
— Не мог я им отказать, князь, — старик стоял прямо, только левое веко подергивалось. Молчали, сбившись в кучку в углу, его семейные.
— Не мог? — спросил Гоймир, не сводя с него глаз, — А то пулемет тебе в голову приперли? Дом палить злобились? Домашних твоих на огне жгли?
— Я не из страха их принял, — тихо ответил старик. — Там одни детишки, все больше вас моложе... поранение есть.
— Хватит, — оборвал его Гоймир, — слушать тоска... Сам их расселял? Не то разобрали... по доброте?
— Разобрали... Внучек, — умоляюще сказал войт, — не тронь их. Христом-богом прошу, матерью твоей заклинаю... Того ж и ваши боги не велят — беззащитных рубить... Маленькие там у них, в братья младшие тебе годятся...
— Родных братьев не было у меня, — ответил Гоймир. — А братана одного у меня спалили данваны — заживо.
— Они ж не винова...
Под столом Гоймир яростно ударил старика ногой в пах.
— Мх... — кашлянул старик, сгибаясь пополам. Поднял искажённое лицо: — Не тронь их, внучек... бога ради...
— Ты!.. — кулак Гоймира в краге взлетел, но рука Йерикки перехватила его над головой. Гоймир обернулся — с такими страшными глазами, что Олег поежился — окажись он на месте Йерикки, и лежать бы ему на полу с пулей в голове...
— Ты что творишь, князь! — гневно крикнул Йерикка. — Вот то и правда не дело! Ты что старого бьёшь?!
Гоймир без слов огрызнулся — рыкнул — и выскочил за дверь, только плащ обмел косяк. Олег сердито бросил дрожащим в углу:
— Не тряситесь, не тронем... Пошли, Эрик.
На душе у него было невыразимо гадко...
...Из двух домов, где отдыхали данваны, стреляли — не часто, но метко, и из того и из другого. Ракетные пули с треском взрывались в бревнах, крошили стены сараев и хлевов, за которыми скрывались горцы. Олег определил на слух — пара или тройка пистолетов, не больше... но подставляться глупо.
— Наружу! — надсаживался Гоймир, лежа у стены сарая с ППШ наперевес. — Все разом выходите! Живой ногой, не то подпалим, гадючье семя!