Я иду искать. История вторая

Верещагин Олег Николаевич

— Молись Сварогу-Стрибогу, чтоб не стало ветра, — посоветовал Холод, при­поднимаясь и выглядывая своего брата.

Олег молча поднял к глазам бинокль. Горные стрелки быстренько обус­траивались в версте от четы, громоздя валуны и какие-то мешки. Неподалеку в чьих-то умелых руках вызывающе засвиристел, прорезая туман, кувикл, ему откликнулся другой, и Олег услышал, как Холод мурлычет слова мелодии:

— Станем же смело, как встарь вставали Предки, нам жизнь охранившие! Станем

же смело, не устрашившись Зависти, злобы, сил вражьих...

«Да, — подумал Олег совершенно спокойно, — похоже, конец. А писто­лет в другое кармане... Ну так и пусть. Что теперь?»...

...Их не накрыли на месте стоянки только потому, что Йерикка не находил себе места и поднял еще толком не успевших отдохнуть товарищей, едва они чуть заспали усталость. И оказался прав — местность буквально кишела вражескими войсками — и данванами, и хангарами, и славянами, и хобайнами. Судя по всему, они занимались спасением потерпевших аварию де­тей, но чете Гоймира от этого легче не было — она оказалась буквально в кольце и вырвалась лишь в горы, в последний момент, но преследователи с железным упорством гнались по пятам, то и дело угрожая окружением, пока не оттесняли чету на скалистое побережье. Всё. Дальше были Снежные Моря. Впереди, слева и справа — враги...

«...Горская чета — не путать с суицидом, — подумал Олег. — Но спу­тать не трудно...»

Сквозь туман на звук кувиклов высоко прошли наугад выпущенные трассера. Противник явно считал, что никуда от него не денутся теперь шестна­дцать наглых мальчишек, у которых почти нет еды и мало боеприпасов. В каком-то смысле он был прав, противник, — до моря, находившегося рядом, было полтораста сажен по вертикали, с фронта и правого фланга кишели враги, слева лежала вересковая пустошь, а перед ней — каменная осыпь... верная смерть для беглецов. Из всего оружия горцев достать позиции врага мог только — спасибо «Славяну»! — «утес». Оставалось петь песни и готовиться к смерти.

— То привид, либо морем вправду что-то ползет? — напряженно спросил Холод. Йерикка перевернулся на спину, вскинул к глазам бинокль и выругался.

— Не кажется тебе! Гляди, Вольг!

В паре верст от берега, параллельно ему шли три веретенообразных, страшных в своем неостановимом и упорном движении, хотя и не очень боль­ших корабля. Первые суда данванов, виденные Олегом. Несколько секунд маль­чишка рассматривал их, потом — засмеялся.

— Ты что, спятил? — поинтересовался Йерикка.

— Ведь смешно же, — ответил Олег. — Столько народу, да ещё корабли — против шестнадцати пацанов!

— Часом перепугали мы их, — сказал Холод.

— Ну да, только нам от этого не легче. Или перебьют всех, или голодом умо­рят, — предрек Йерикка. — Лучше бы — первое, пакостно это — от голода подыхать.

— Так вот же море, бросайся,— посоветовал Олег. Друг не принял шутки:

— Может, так и сделаю, если подопрет... А, в рукопашную бы сейчас!

— Й-ой, идут никак, — с некоторым удивлением вмешался Холод.

Мальчишки сразу же вскинули свои средства наблюдения, но в них, по правде говоря, уже не было нужды. Невооруженным глазом можно стало рассмо­треть двух человек, открыто пробиравшихся по камням саженях в двухстах от импровизированной позиции горцев. Оба носили форму хобайнов, у одного в руке трепался белый флаг.

— На переговоры, — не без удивления ответил Йерикка. — Неужели они рассчитывают, что мы сдадимся?!

— Время тянут, чтоб с нами

подальше в бою не перевидываться, — ответил Холод. Друзья изумленно взглянули на него, а потом, оценив шутку, захохота­ли.

Их веселье прервал приползший Мирослав. Он передал приказ Гоймира — Олегу шарахнуть под ноги идущим. Если не остановятся — валить обоих.

— Под белым флагом? — недовольно спросил Олег, целясь. Он выбрал серый валун, до которого хобайнам оставалось два шага, и плавно нажал спуск. Гра­нит брызнул искристым крошевом под ударом пули.

Хобайны замерли. Предупреждение было не менее явным, чем окрик «стой!» и все-таки парламентеры, помедлив, зашагали дальше.

— Блин, — процедил Олег, щелкая затвором. Он поймал в прицел грудь идущего впереди офицера, про себя решив: если тот, с флагом, побежит вниз — в спину стрелять не станет.

Винтовка ударила второй раз. Чудовищный удар бронебойной пули под­бросил хобайна и опрокинул боком на камни. Пуля попала точно в сердце.

Олег перезарядил оружие, повел прицелом. Второй хобайн стоял, сжимая флаг и часто сглатывая.

— Поворачивай, дэбчик, — процедил Олег, — ну?!

Хобайн глубоко вдохнул и пошел вперед. Олег со свистом, словно обжёгшись, втянул воздух и выстрелил. Идущий свалился, как подкошенный — пуля по­пала ему в лоб.

Мальчишка поспешно отложил «мосинку», и люди с лицами превратились в два почти неразличимых предмета — серые на серых камнях. Олег посмот­рел направо и налево. На ткнулся на понимающий взгляд Йерикки, спокойный и твердый, через силу улыбнулся:

— Всё уже нормально.

— Да нет, — тихонько возразил Йерикка и коснулся спины Олега, — но будет. Не волнуйся.

— Постараюсь, — Олег лёг на спину и уставился в низкое, драное в клочья небо.

Со стороны врага ударили сразу несколько скорострелок... Гремучие по­токи осколочных пуль заплясали по камням, брызгая горячим крошевом. Маль­чишки сползли ниже, вслушиваясь в посвист над головами — пули шли дальше и дальше над морем, постепенно теряя скорость. Особенно красиво это выглядело с трассерами.

— Часом бы одно в свои корыта влепили, — мечтательно заметил Холод.

— Слишком далеко, — равнодушно ответил Олег.

— Й-ой, а что б тебе те сморкалки из своей винтовки достать?!

— Теоретически — можно, а практически — я не до такой степени хорошо стреляю. Я не Карл Хичкок [35] .

Холод не успел спросить, кто это. Не выдержали нервы одного из гор­цев — загрохотал «утес», но тут же заткнулся: наверное, Гоймир надавал ретивому пулеметчику по шеям. Однако, огонь со стороны врага неожиданно прекратился. Вместо этого из мощного усилителя понеслась отборная брань вперемешку с угрозами, посулами и пакостными обещаниями. Потом их смени­ли вежливые предложения о сдаче с намеками на массу благ в плену. Потом неожиданно зазвучали песни — на городском диалекте. Олег таких не слыш­ал, но похожие ему уши прожужжали на Земле... Их смысл сводился к словам «любовь-морковь». Горцы слушали, критиковали и лениво спорили, записи у них, или энтузиастов находят. Кое-кто погорячее принялся было отругивать­ся, но плюнул — вопить долго на таком расстоянии не мог даже обладающий луженой глоткой.

35

 Американский снайпер времен войны во Вьетнаме. Однажды убил вражеского посыльного на расстоянии 2,5 км. — наверное, рекорд прицельного выстрела на дальность.