Я, Легионер
Шрифт:
После договоренности о прекращении огня никто не ожидал этой засады. Атанасов и его напарник чудом остались в живых. К сожалению, капралу из второй пары не повезло. Одна из пуль, пролетевшая рядом с ребятами перед ним, задела левое бедро и разбила ногу буквально вдребезги. Капрал со стоном рухнул на землю, и в считанные секунды напарник затащил его обратно в машину.
В это время Мартинес занял позицию позади люка своего VBL и ответил на огонь несколькими очередями из тяжелого пулемета 7.12. Атанасов занял огневую позицию с базукой. Его напарник зарядил ракету и похлопал его по каске, давая знак, что он готов. Болгарин прицелился в домик на вершине холма, откуда пришли вражеские пули. В следующую секунду раздался выстрел мощный базуки LRAC, и пламя охватило возвышенность. В доме, видимо, хранили горючее или взрывчатку, потому что
— Альфа, Альфа, немедленно прекратить огонь, Альфа, Альфа, повторяю, прекратить огонь!
— Альфа к Браво, огонь прекратили. У нас тяжело ранен легионер. Просим разрешения отправить его на базу.
— Браво к Альфа, покинуть район, всем прибыть на базу.
В то же время из штаб-квартиры армии Лисубы связались с французским командованием и пожаловались, что легионеры напали на них и устранили одну из важных позиций. Сотрудники французской штаб-квартиры зашумели, и теперь сержанту приходилось писать много страниц рапорта, объясняя, почему его взвод приблизился к холму. У него была задача патрулировать по Белой линии, и, по его словам, он был вправе послать солдат разведать обстановку вокруг холма. Почему стреляли в легионеров, он не мог объяснить.
Отчет Мартинеса был проще. В него и его людей стреляли, был ранен один капрал, так что логично, что они ответили огнем на огонь.
В последние самолеты, вывозившие беженцев из Конго, удалось попасть многим африканцам. Они были счастливы и рады, что нашли способ спастись. Никогда не забуду, как женщина, родившаяся в Браззавиле, широко улыбаясь, заговорила со мной по-русски совсем без акцента. Сначала я очень удивился, но потом понял, что при коммунизме она училась в Москве и сейчас хотела вернуться к какой-то подружке. Она была счастлива, что смогла уехать из Африки. Конечно, в России ее ожидал большой сюрприз, потому что она не знала, как изменился Восточный блок за последние десять лет, но, по крайней мере, она была жива и убегала от бушующей гражданской войны. В отличие от счастливых африканцев, многие французы, которые были в самолете, потеряли из-за гражданской войны все. Там был парень, у которого был настоящий психический срыв. Он все время повторял: «Мой дом, мой джип, моя собственность, они отобрали у меня все, у меня нет ничего во Франции, что я буду там делать?»
Задание было выполнено успешно. Все беженцы были вывезены. После миссии «Пеликан» в Конго легион вернулся к миссии «Епервье», которая ожидала нас в Чаде. Мой эскадрон также покинул Габон и вернулся в Нджамену, где я снова встретился со своими друзьями из Второго иностранного пехотного полка и Второго эскадрона. Тодоров еле успел рассказать мне о футбольном турнире, сопровождаемом всплесками автоматов в аэропорту в Браззавиле, как нас снова погрузили в самолет. На этот раз мы полетели на восток, вглубь Чада.
Абеше
Мы приземлились в городе Абеше, где наша военная база со своим десятком бунгало, ангарами и взлетно-посадочной полосой была единственным признаком цивилизации. Начался марш через пустыню, во время которого нас обучали стрелять из базуки LRAC. Нашими мишенями были остатки грузовиков и других транспортных средств, пострадавших от снарядов двадцать пять лет тому назад во время кровопролитной гражданской войны. Мой напарник дал знак, что ракета заряжена, хлопнул меня по каске и бросился в сторону, чтобы не обжечься пламенем, которое извергалось сзади. В нескольких метрах от нас стоял старший бригадир Хант, который смотрел в бинокль, как я стреляю, и одобрительно кивал.
Я был готов выстрелить второй ракетой, когда за целью показался караван. Я протер глаза, снова посмотрел и уже более четко увидел верблюдов и людей на них. Это были кочевники, которые пересекали пустыню таким же образом, как и их предки сотни лет назад. “Alte Au Feu!”, выкрикнул Хант, приказывая прекратить огонь. Он тоже увидел караван.
Мы ждали в течение нескольких минут, наблюдая за кочевниками, которые не подозревали, что по направлению к ним была направлена противотанковая ракета. Когда караван покинул стрелковый полигон, младший
20
Сериал производства ФРГ, показываемый в Болгарии в конце 80-х. (прим. перев.)
— Это охотники, они преследуют дичь, — спокойно объяснил нам Кормье.
— А если они людоеды? Может быть, мы дичь, — Хант рассмеялся.
— Не боишься, старший бригадир Хант? — пошутил Кормье.
— Нет, просто даю вам, fucking рапорт о fucking situation, mon adjutant. У них оружие, и мы, fucking ничто.
Кормье снова рассмеялся, а затем серьезным тоном сказал нам:
— Правда, если они очень голодны, могут рискнуть напасть на нас, это все еще дикие племена, но я думаю, что их стоит увидеть, не каждый раз они появляются.
Во время разговора на соседнем холме появились еще два силуэта. Может, они, как и мы, шли парами.
Кроссы в Абеше были незабываемыми. Пустыни и полупустынные скалистые местности, холмы, охотники, подпрыгивающие антилопы и караваны кочевых племен заставляли меня думать, что я вернулся на тысячу лет назад и был частью неизменившегося мира. Я знал, что я не принадлежу ему и здесь не задержусь, но, по крайней мере, у меня был шанс прикоснуться к этому уголку планеты, забытому цивилизацией. Однажды в воскресенье днем мы отправились на грузовике на местный рынок. Там продавали все — всевозможные безделушки и тряпье, начиная от кожаных украшений и пластиковых бутылок, пустые банки из-под кока-колы, старые гвозди, проволоку и еще много чего-то, что в нашем мире мы, как правило, выбрасываем. В конце одного из рядов продавцов на табуретках из верблюжьей кожи сидели двое мужчин в странной одежде и кожаных сандалиях. Перед ними не было товара, а только стояла большая сумка, которая тоже была из верблюжьей кожи.
— Что вы продаете? — спросил я их, они посмотрели друг на друга и вместо того, чтобы ответить, решили встать и уйти.
Как только один из них взвалил на плечо мешки, стоявший рядом продавец верблюжьей кожи заговорил с ними на каком-то диалекте. Пожилые мужчины одобрительно кивнули, и торговец обратился ко мне на ломаном французском:
— Босс, босс, я объясню вам. Эти мужчины охотники, и в мешке гепардовые шкуры. Они не любят солдат, и ваша форма их беспокоит. Я объяснил, что все в порядке, что вы французы. Охота на гепардов запрещена, а я могу сделать для вас верблюжий стул. — Продавец показал мне табурет, на котором сидели минуту назад охотники, а затем продолжил: — Я шью стулья из меха гепарда, и вы, босс, можете взять табурет во Францию или отправить по почте.
— Вы имеете в виду, что у них сумка полна гепардовыми шкурами? — спросил я с удивлением.
— Да, босс, есть и змеи, питоны.
— Что-о? В мешке живые змеи?
— Нет головы, нет, сумки из кожи гепарды и кожи змей, — уточнил купец.
— Ну, скажите им, чтобы показать их мне.
Торговец обратился к охотникам, видимо, уверяя их, что я им не угрожаю и они могут показать мне свой товар. Двое мужчин из пустыни осторожно раскрыли мешок и вытащили шкуру. Расстелили ее на земле, так чтобы я рассмотрел ее. Кожа была очень грубо обработана, но не следовало забывать про путешествие в несколько тысяч лет.