Я, Легионер
Шрифт:
— Что не так с этими людьми? — спросил я нервно.
— Они не хотят ехать к этому месту. Они мусульмане, и очень религиозные, а «Роза ветров» бордель, полный проститутками и иностранными наемниками. Для них это то же самое, что ехать в ад.
— Убеди их, чтобы отвезли меня, хотя бы не доезжая до этого места!
— Они больше не хотят говорить со мной. Они думают, что я проститутка и работаю там.
Женщина начала кричать на Патрисию и, хотя я не понимал слов, по тону догадывался, что она говорит. Мужчина тоже нервничал и наотрез отказался везти меня. Я уже видел, как сижу в карцере, как вдруг в бешеном темпе приехал таксист. Я радостно
— Вперед, быстро!
— Шеф, лопнула шина, извиняюсь, сожалею, прости…
— Нет времени оправдываться, жми на газ!
Почти развалившееся такси, тоже “Peugeot 404”, запрыгало по полуасфальтированной дороге, и я молился, чтобы оно не развалилось прежде, чем мы достигнем «Розы ветров». Я понимал, что если водитель увеличит скорость, двигатель скорее всего задымится, так что я не уговаривал его сильнее жать на педаль. На улицах было пусто, и мы приехали довольно быстро. Надежда прибыть вовремя стала былью.
Когда такси подъехало к борделю, я увидел, что все уже в грузовике и его двигатель гудит, готовясь поехать. Я побежал как бешеный к машине, в которой тихо сидели большинство парней из моего эскадрона. Цибульский крикнул мне:
— Эй, болгарин, пойди забери своего земляка, мы все ждем, пока он закончит! Он уже час в комнате со шлюхой.
Ответственный в тот день за нас маржи Резен дал мне пять минут, чтобы я привел Йорданова, который так увлекся, что пропустил время вечерней проверки. Я побежал по комнатам проституток. Я отбрасывал девушек, которые повисали на моей шее с предложением осчастливить меня за несколько минут. Я остановился посереди коридора и закричал по-болгарски:
— Митак, где ты?
— Не вынимай штык! — отозвался Йорданов из какой-то комнаты.
Я не собирался трахать никого из девушек вокруг меня, не вынимать штык, так что я пнул дверь и вошел в комнату, где мой соотечественник трахал одну из проституток сзади.
— Нет нужды в помощи, — он засмеялся, но, увидев мои злые глаза, изменился в лице. — Ладно, но если так хочешь, мы можем поделиться.
— Поднимай штаны и вперед! — воскликнул я нервно. — Сержант Резен в ярости и отправит всех нас в карцер, если в течение трех минут мы не будем в грузовике.
— Ничего себе, как пролетело время.
Йорданов прыгнул в штаны и побежал к двери. Проститутки закричали нам вслед. Я чувствовал, что мой коллега забыл заплатить своей «любимой». Девушка выбежала в коридор голой и побежала за нами. Я повернулся и дал ей пять тысяч африканских франков, что тогда равнялось пятидесяти французских. Йорданов уже обогнал меня метров на десять, и я не имел намерения возвращаться в тот момент, когда Резен отсчитывал секунды. Мы вскочили в кузов к нашим товарищам, которые смотрели на нас, широко улыбаясь.
— Хорошо, опасность миновала, так как вы выполнили норматив, — засмеялся маржи. — Посмотрим утром, будет ли у вас столько сил во время кросса, как сегодня вечером.
Мы были в боевой роте, и такие дни, как та, с ночной прогулкой по городу, были редкостью. Патрисия на выходные официально пригласила меня на свадьбу своей сестры, но мне было трудно объяснить ей, что я не могу взять отпуск. Ей было трудно меня понять, и наши пути разошлись. Она готовилась к свадьбе сестры, а я собирал боевую экипировку на длительный поход через пустыню. Нам предстояло пересечь Сахару из Нджамены в Фалью. Фалья был город в оазисе, расположенный в центре пустыни. Мы отправились на север к ливийской
— Там будут песчаные бури, то есть придется нам пожевать песок, ребята, — он засмеялся и сказал: — Вы пройдете по местам, которые не сможет показать ни одно туристическое агентство. Мы пройдем по песчаным дюнам, по которым не ступало ни одно живое существо, и вы увидите много ураганов, как в Абеше. Я уверен — вам это понравится.
Это соответствовало нашим ожиданиям в Иностранном легионе, поэтому большинство из нас были счастливы, что стали частью миссии «Епервье». Грузовик разрывал жаркий воздух со скоростью девяносто километров в час. Пока еще песок был утоптанным, и наш водитель — русский Солодовников, нажимал педаль газа до упора. Бывший лейтенант Советской армии, кроме того что был смышленым, имел железные нервы и был одним из немногих, кто никогда не выходил в город. Спиртное и женщины не интересовали его. Он был погружен в свое самоусовершенствование и постоянно занимался спортом в тренажерном зале или читал книги. Солодовников заслужил наше уважение, потому что благодаря его занятиям спортом наш взвод всегда побеждал в соревнованиях.
В тот день все мы, в том числе и старшина Кормье, доверились интуиции Солодовникова, который катал нас на грузовике по пустыне. После примерно часа езды мы остановились, построились, и капитан Ляжуани отдал приказы командирам взводов. Четыре взвода были разделены на четыре разные группы. Капитан хотел охватить как можно большую площадь, продвигаясь через пустыню. Мы должны были сойти с дороги и с утоптанного песка и идти между дюнами. Было девять часов утра, а температура воздуха — 55 градусов по Цельсию.
Наш шофер вывел грузовик с дороги, и мы медленно тронулись к сердцу пустыни. Казалось, что вокруг нет ничего другого кроме песка на горизонте, но вдруг появились дети, которые бежали за грузовиком, крича: “Cadeaux! Cadeau!”
— Что они хотят? — с удивлением спросил меня Йорданов.
— Они хотят, чтобы мы дали им что-нибудь.
— А что, у них матерей и отцов нет? — продолжал спрашивать мой земляк.
— Как будто нет, но думаю, если они и есть, вряд ли они интересуются своими детьми. Ну, не будь скрягой, дай им что-нибудь! — говоря это, я взял пачку печенья из нашего боевого рациона и бросил детям.
Результат моего доброжелательного акта был довольно конфузным. Дети бросились на пакет обыкновенного печенья как стервятники. Они дрались, тянули пакет к себе и кусали друг друга, как будто от этого зависела их жизнь. Зрелище было ужасное, и я пожалел о своих действиях, которые сначала счел благородными. Некоторые из моих товарищей, однако, думали, что это забавно, и каждый раз, когда дети появлялись на дороге, кидали им что-то из рациона. В какой-то момент сержант Понс рассердился и крикнул нам: