Я – мать ваша!
Шрифт:
– Все тупые, – сокрушалась мать и грозилась, – Ими бы яйца скотине пропитому отрезать!
Она отшвырнула в ярости нож, тот ударился о стену и упал на пол, воткнувшись острием. Тима восторженно распахнул глаза и радостно хмыкнул.
Мама не сдалась, а достала из ящика третий инструмент, гораздо крупнее первых двух. Она ожесточенно принялась пилить несчастную четвертинку – хлеб то резался, то давился.
Хлопнула дверь на веранде.
– Кого нелегкая принесла?! И так сплошные проблемы, – со вздохом прокомментировала родительница.
Во
– Людка, займешь соли? – с порога попросила тетя Лида и, зайдя в кухню, протянула солонку из толстого рифленого стекла, – Закончилась у нас.
– Нельзя соседям соль занимать, – монотонным голосом отчитала мать, – Одолжишь – в ответ насолят.
– Тьфу, опять я забыла. – От досады тетя Лида махнула рукой.
Мать довольно улыбнулась.
– Ничего, сейчас порешаем, – успокоила она гостью и обратилась к Ларе, – Старшая, найди-ка монету поменьше у меня в кошельке.
Лара бодро вскочила с пола, схватила потрепанный вязаный кошель и, покопавшись, вытащила десять копеек.
– Тете Лиде отдай и скажи: «В долг даю», – проинструктировала мама.
Лара повторила заветные слова, протянув монету соседке. Та взяла, прищурилась и спросила:
– Сколько лет-то тебе уже?
– Тринадцать.
Тетя Лида развернулась к матери, произнесла:
– Дочка твоя красавицей растет.
– Чего удумала! – фыркнула мать и вскочила с табуретки.
Она подошла к Ларе, схватила ее за предплечье и, указывая пальцем, обратилась к соседке:
– Внимательнее посмотри! Нос картошкой, глаза коровьи и губ нет. Тощая, неуклюжая. В бабку, Витькину мать, уродливостью пошла. Пока худая, потом в бочонок на ножках превратится. Где красоту ты только углядела?! Вот Тимка… – мама призывно махнула рукой.
Брат бросил ложку на стол, вылез с углового дивана и послушно встал рядом с Ларой.
Мать продолжила говорить:
– Смотри, очей не оторвать! В меня весь: подбородок волевой, губки пухлые, нос ровненький, брови знатные, волосы черные и гладкие. А глаза какие?! Цвета синеватой стали и светлыми звездочками по радужке. Не зря бабушка меня Звездоглазкой называла… Тима единственный из детей в меня пошел, остальные отцовской породы: болотный мутный взор, волосы-мочалка. Кажется, копна, а в пучок сожмешь, так кот наплакал – до чего жидкие. Разве что пыль в глаза пускать годится.
Мама замолчала, победно улыбнулась и окинула взглядом стоящих детей.
– Ну-ка, встаньте бочком! – велела она.
Лара и Тима послушно подвинулись плечом к плечу. Мать положила ладонь на голову брата и медленно переместила к середине уха Лары.
– Тимоша на два с половиной года младше сестры. А, вишь, высокий какой! Скоро догонит и перегонит. Статный богатырь растет.
Родительница гордо взглянула на соседку. Та, улыбаясь и покачивая головой, произнесла:
– Странные дела творятся… Дочь хвалю,
– Нечего ее хвалить! – возмутилась мама и поджала раздраженно губы, – Возгордится, зазнается, испортится. Место свое знать должна, а не комплименты получать забесплатно.
Мать обратилась к стоящим детям:
– Чего замерли? Идите ешьте! Каша стынет. Нас еще прополка картошки ожидает.
Лара и Тима присели по местам.
– Теперь, Лида, соль у меня покупай! – продолжила прерванный ритуал мама.
Они с соседкой весело рассмеялись, за ними вслед захохотали и братья. Мать отсыпала тете Лиде соли, та заплатила монетой и поблагодарила. Женщины помолчали, тишину нарушила гостья.
– Витька так и не объявился? – сочувственно спросила она.
– Подлец несчастный! – взвилась мама, – Как в пятницу вынес из дома телевизор, с тех пор не видела. Пьет, сволота, с дружками. Что б им всем неладно было! Сегодня в первую смену работает, к четырем ждем. Уж и не знаю, доберется ли, не налакавшись по пути. Козел упитый!
– Мы его в пятницу видели, телек со Степанычем нес.
– Чего не остановили? – упрекнула соседку мать.
– Откуда нам было знать, что на запчасти он телевизор продал. Мы подумали, наконец-то руки дошли в ремонт отдать.
– Пропить у него руки хорошо доходят… – пробурчала мама.
– Он на тебя сильно жаловался. Говорит: «Не повезло мне с женой. Орет да проклинает, ни капли любви от нее не вижу», – как на духу выложила тетя Лида.
– Ой, скотина! Не просыхает, ночует абы где… А с женой ему не повезло!
– Ладно, держись, Люда! Пойду я завтрак варить. – Соседка попрощалась и ушла.
Братья, доев, переместились в детскую. Мама свою кашу заглотила с невиданной скоростью. В кастрюле остался лишь съеденный наполовину сектор Лары.
– Чего рассиживаешь? – поторопила мать.
– Я Касю кормила, – оправдалась Лара.
– Видела. Давай быстрее ешь, некогда жизнью наслаждаться. Впереди дел непаханое картофельное поле. – Мама отвернулась и принялась паковать бутерброды.
09.50 Вкус ивы
Лара доела, поднялась из-за стола и направилась в детскую.
– Куда пошла? – резкий окрик матери заставил застыть на месте.
– Переодеваться на картошку, – не моргая, ответила Лара.
– Кроликов сначала сходи покорми и воды им дай, – бросила мать, даже не взглянув на Лару.
– Они же отцовские! Батя обещал за ними ухаживать, когда заводил. – Возмущению Лары не было предела.
– Так им теперь от голода помирать, если твой любимый папочка веселится четвертый день подряд?!
– Почему опять я… – безысходно прошептала Лара.
– Отец пьет и отдыхает. Значит, ты за него работаешь. Не мне одной страдать. Иди за участок, сорви каждому кролю по паре веток с осины или березы да в клетку пихни. Батька вернется – травы им накосит.