«Я много проскакал, но не оседлан». Тридцать часов с Евгением Примаковым
Шрифт:
— У нас коррупция, как плесень, грибок, заразила все здание. Достаточно вовремя не прокалить паяльной лампой червоточину — добротный дом начинает гнить, способен рухнуть. Тут прочитал в газете, как один офицер милиции в Московской области копил деньги на должность генерал-майора. Не стесняясь, сетовал, что набрал всего сто тысяч долларов, а надо полмиллиона. Это в области. В столице якобы вдвое дороже. Мне трудно представить, что до заката СССР было что-то подобное. Теперь же «ценники» на чиновничьи должности, специальные тарифы на услуги бюрократов разных уровней — почти норма.
Допускаю, что кто-то из молодых тоже сумел бойко овладеть наукой переводить административный ресурс в финансовый. При этом огульно осуждать не хочу. Могу повторить: нынешняя молодежь в основном целеустремленное, образованное, трудолюбивое поколение. Но, видно, все слишком запущено, раз коррупция пролезла и в эту среду.
—
— У нас сейчас тоже ввели похожее ограничение. Лимиты на стоимость подарков. Допустим, тот же чиновник помог вам быстро, через «одно окно» получить необходимую справку. Вы хотите выразить признательность и приносите бутылку коньяка. Или (если чиновник — женщина) букет цветов, торт. Это в порядке вещей, нормально. Но подарить за оказанную услугу кольцо с бриллиантом — значит нарушить закон. Цель такого ограничения — оздоровить атмосферу в госструктурах, умерить гипертрофированные аппетиты любителей подношений. Но опять-таки, если американцы в своем большинстве законопослушны, то в России, как подметил Салтыков-Щедрин, строгость законов смягчается необязательностью их исполнения.
«Вы полагаете, в моем внутреннем мире не бывает смятения, постоянно царят согласие и покой? Так происходит только у ангелов. А я далеко не ангел».
«Когда Лаура умерла, первые годы я был словно обесточен. Прошло пять лет, прежде чем мы соединились с Ирой».
«Мне повезло с Ирой. Она прекрасный, светлый человек».
«Надеюсь, у меня есть в семье кое-какой авторитет. Фото сделано в 1999 году, сейчас семья разрослась еще больше».
«Родные и друзья».
«Кажется, совсем недавно Нанины дочки — Саша и Маша были такими маленькими. Летом 2009 года Саша вышла замуж, а Маруське уже двенадцать».
«Время идет. Вырос Женя, внук. Он похож на своего отца. Я, бывает, даже путаю, называю его Саша». С Евгением Сандро и его женой Светланой.
«Друзей у меня много. Среди них особое место принадлежит друзьям детства». Школьные друзья собрались в Москве.
«Когда-то в Каире, провожая в аэропорт на своем „Опель Капитане" секретаря ЦК комсомола Рахмана Везирова, я попал в аварию. С тех пор много воды угекло, но мы продолжаем дружить».
«Человек должен быть тебе очень близок по духу, чтобы стать другом в зрелом возрасте». С Томасом Колесниченко.
Со Станиславом Кондрашовым.
С Мэлором Стуруа.
С
С Давидом Иоселиани и Рамизом Резаевым.
С Григорием Морозовым и Георгием Данелия.
С Владимиром Бураковским, Львом Ониковым, Давидом Иоселиани, Анатолием Зверевым.
С Георгием Данелия и его женой Галиной.
С Николаем Бордюжей.
«С отцом мужа Наны академиком Владимиром Ивановичем Бахуташви-ли, уход которого стал для нас огромной потерей».
«В Тбилиси тянет всегда». С женой, ее отцом Б. К. Мироненко, Д. Г. Иоселиани и Г. Н. Данелия.
«Не всегда ведь работать. На рыбном рынке в Японии».
«К морю, к морю!»
«Похож на курда?» В гостях у друзей в Иракском Курдистане.
— Можно себе представить неудовольствие врача, которого после удачной многочасовой операции «отблагодарили» бутылкой. Один такой в прямом смысле слова знающий себе цену доктор признался, что его воротит от вида коробок с виски и джином.
— Да, меняется психология людей. Появились доктора, равно уверенные в своем профессионализме и праве получать за него не «сувенир». Однако я замечаю веяние представить медиков и учителей самыми большими коррупционерами. Это страшное безобразие. Таким образом стремятся вывести из-под удара зарвавшееся чиновничество. Хочу взять под защиту традиционно уважаемых в обществе людей.
Конечно, у пациента остается неприятный осадок, если ему без околичностей объявляют, во сколько обойдется операция не в частной клинике. Но в ряде случаев со стороны врачей тут не цинизм. Когда мне предстояла растиражированная СМИ Березовского «кровавая» операция на тазобедренном суставе, московский хирург объяснил: нужен высокотехнологичный современный штырь «zwei miiller». После раздумий я решил оперироваться в Швейцарии. Первое, о чем, познакомившись, спросил профессора Ганса: «Вы мне поставите «zwei miiller»?» Он очень удивился: «Почему именно его? В ходе операции решу, что вам больше подходит». Понимаете, там, в Швейцарии, — широкий выбор. А наш врач молится на этот «zwei miiller», других штырей «на складах» нет. Да и этот он должен купить, потому что никто ему за так штырь не даст. Соответственно потом врач возьмет деньги с больного. И будет в его глазах хапугой.
— Так дело кончилось пресловутым «zwei muller» или другим штырем?
— Другим. Профессор еще и подарил мне на память об операции такое же устройство типа шарнира с шариком на конце. У него этих штырей пруд пруди.
— Согласно исследованию, проведенному компанией Ernst&Young, лишь двадцать шесть процентов из опрошенных в России респондентов убеждены в эффективности нашего антикоррупционного законодательства. Многие россияне увидели в возврате Дмитрия Медведева к традиционной теме коррупции популизм и пиар. Часть считает, что в итоге мы станем свидетелями лишь борьбы кланов, перераспределения активов в пользу приближенных к власти людей. А вам внушает хотя бы осторожный оптимизм антикоррупционный план Дмитрия Медведева?