«Я много проскакал, но не оседлан». Тридцать часов с Евгением Примаковым
Шрифт:
— На правах уже жены главного разведчика Ирина Борисовна с мягкой иронией заметила по вашему поводу: «Если бы предложили звание адмирала, а не генерал-полковника, отказаться сил не было бы». Неужели старинная страсть к морю в вас не слабеет?
— Море для меня очень много значит. Это идет с юности.
— Ну да, вы же учились в мореходке.
— (С оттенком обиды.) Мореходка — это торговый флот. А я в 1943 году после седьмого класса поступил в Бакинское военно-морское подготовительное училище. Оно даже от нахимовского отличалось тем, что мы принимали
— Гюйс — это же флаг военного корабля…
— Не только. Гюйсом еще называют форменный морской воротник. Синий, с тремя полосками… Брюки натягивали на фанеру, мочили, чтобы настоящие клеши получились. Матерыми хотели казаться. Я не мыслил своей жизни без флота. Это была трагедия, когда через два года меня по болезни отчислили. Обнаружилась начальная стадия туберкулеза легких. Дома меня вылечили, я понемногу стал успокаиваться. Но из памяти не стирается, как мама приехала за мной в Баку, повезла на поезде в Тбилиси, а я всю дорогу стоял у окна и плакал.
— Плавать вы в Каспийском море учились?
— Нет, еще в Тбилиси мы с ребятами бегали в купальню — так называли бассейн. На абонемент денег не хватало, и если нас, пацанов, ловили, то мазали дегтем. А в училище во время морской практики кто плавать умеет, кто не умеет — за борт, и пошел до берега метров пятьсот-шестьсот. Рядом на всякий случай шлюпка. Вдруг кто-то тонуть начнет. Но никто не утонул.
— Наверное, в бассейн регулярно ходите?
— Я не люблю плавать в общем бассейне. При первой возможности стараюсь оказаться у моря. Температура значения не имеет. В начале мая был на Кипре. Вода — семнадцать градусов. Нормально.
— Вас что-то в свое время не видно было на теннисных кортах, затем — в горнолыжных компаниях…
— Я в теннис не играл ради того, чтобы быть поближе к Борису Николаевичу. На даче у него ни разу не был, ни в каких общих гуляньях не участвовал. Разве что официальные приемы посещал. Тем более никаких совместных спортивных развлечений. И бань. На лыжах я вообще не хожу. На горные курорты не езжу.
— К морю, к морю?
— К морю, к морю!
— Вы замечаете, что у вас появилась хотя бы одна новая черта как следствие работы в разведке?
— Подразумевается, стал ли я более скрытным?
Или не начал ли прятать в сейф самые невинные документы, ничего не оставляя на столе? Этого нет. (Улыбается.) Но, возможно, восприятие заострилось. Политическая разведка многое дает в плане понимания внутренних пружин зарубежных событий, информированности, ориентирует в неизвестных фактах. Я стал сознавать, что не только МИД делает политику. А главное мое приобретение в СВР — новые друзья. Возьмите того же Вячеслава Трубникова. Мы близко сошлись.
Когда я появился в СВР, Вячеслав Иванович, начинавший рядовым оперативным работником, был начальником ведущего в политической разведке первого отдела, который занимается США. Поближе познакомившись и отдав должное его эрудиции, профессионализму, интеллигентности, я выдвинул Трубникова — через ступень — первым заместителем директора. А уходя, настойчиво предложил Ельцину на свое место Вячеслава Ивановича. При этом
— Ясно, что Джеймс Бонд — надуманный и несколько пародийный персонаж. В одном лице Штирлиц, Брюс Ли и неотразимый Казанова. Но, вероятно, в ясеневском «лесу» встречаются реальные супермены?
— Не сомневайтесь. Люди, способные «вести работу», к примеру, с Олдриджем Эймсом, искушенным потомственным разведчиком, начальником важного отдела ЦРУ, не могут не быть суперменами. Самый крупный провал за все годы существования американской разведки! Вербовка таких фигур, как Эймс, уже настоящий подвиг. Но ведь на этом работа с агентом не кончается. Дальше идет связь с ним, разработка операций, в том числе — по связи, которая часто осуществляется не в той стране, где агент живет, и так далее и так далее. Все это неимоверный труд. И очень рискованная вещь.
— Раз уж речь снова зашла об агентах. Работая во внешней разведке, вы, понятно, знали всех наших легальных резидентов. А нелегалов?
— Я не состоял зиц-председателем в СВР. Ошибается тот-, кто считает, что я был политическим назначенцем и дела оперативные работники вели помимо меня. Кое-кто полагал: Примаков пришел в СВР осуществлять контакты в верхах, а в конкретных вопросах профессионалы будут его «затирать». Этого не было никогда. Никогда. По характеру службы ее руководитель должен быть осведомлен. Он может знать все. Но, как правило, всего не знает: это противоречит принципам разведки. Все должен знать человек, который непосредственно работает с агентом. Начальник направления знает…
Допустим, наш товарищ отправляется на связь с агентом в другую страну. Я его могу принять. Но я не стану спрашивать, на какой улице вы встречаетесь, каким образом агенту будет сигнализировано об этом, осведомляться о подробностях тайниковой операции… Зачем? Я полностью знаком с сутью, а детальная информация мне практически не нужна. Я могу сказать: «Тридцать раз все перепроверяйте. Вам нельзя быть обнаруженным — это повлияет на отношения двух стран». Подчеркнуть: «При малейших сомнениях моментально давайте отбой! Обещаю, в таком случае не будет никаких поползновений обвинить вас в неисполнении задания». В общем, мое участие в данной беседе носит исключительно установочный характер… Чем длиннее цепочка, тем больше оснований опасаться утечки. Соображения безопасности диктуют осторожность. Поэтому не могу сказать, что знал каждого нелегала по имени. Но по псевдонимам — многих. А некоторым нелегалам вручал награды.
— Вы хранитель жутких секретов!
— Но заметьте: их не разглашаю.
— Любовные секреты — тоже? Поскольку разведчик призван быть зорким, вы, очевидно, на посту премьера догадывались о романтических отношениях Валентино Юмашева и Татьяны Дьяченко?
— Неужели вы думаете, что мне было до этого?! Да я их никогда и вместе-то не видел. Одно дело — работник администрации, хоть рядовой клерк, который встречает их в коридоре, улавливает милые улыбки, украдкой брошенные взгляды, прикосновения рук… А другое — председатель правительства. Где ему все это наблюдать?