Я не хотела умирать
Шрифт:
Зато у него была целая коллекция моделек машин. Они были аккуратно составлены в стеллаж со стеклянными дверцами. В сундуках хранились разных видов и размеров пистолеты, мечи, кинжалы и другое оружие. Высокие книжные шкафы были доверху заполнены книгами с яркими иллюстрациями.
Всевозможные роботы, лающие собачки, мяукающие котята приводили меня в немыслимый восторг. Я никогда еще не видела настолько живых игрушек.
Диме игрушки уже наскучили, а вот мои эмоции ему нравились, он улыбался, глядя, как я удивляюсь всем этим вещам.
У
Входная дверь громко хлопнула, и внизу послышались голоса.
– Черт! – с досадой произнес он. – Сиди здесь! – приказав мне, Дима сбежал вниз по лестнице.
Я послушно осталась ждать, сквозь приоткрытую дверь до меня долетали мужской и женский голоса.
– Пожалуйста, не сердись.
– Не сердись? Я миллион раз просил не называть меня «Аркашей» при других людях, безмозглая ты сука! Как же я хочу проломить твою башку, которой ты ни хрена не соображаешь!
– Папа, – раздался голос Димы.
– Чего тебе? Не видишь, мы разговариваем? – раздраженно прокричал его отец.
– У нас гости, – спокойно ответил Дима.
Поняв, что они поднимаются, я заметалась по комнате. Диминого отца я не знала и, честно говоря, встречаться с ним мне не хотелось, поэтому я искала место, куда бы спрятаться, но не успела, дверь открылась, и я в ужасе замерла.
– Мама ее уже знает, а ты, папа, познакомься, это Юля, – представил меня Дима.
– Здравствуйте…– осипшим от волнения голосом произнесла я, вперив глаза в пол.
– Здравствуй, – сухо поздоровался его отец.
– Такая хорошенькая сладкая девчушка! – радостно воскликнула Димина мама, тиская меня за щечки.
– Мама, ей пять, а не два года, – строго сказал Дима, нахмурив брови.
Я с признательностью на него посмотрела, такие уси-пуси я терпеть не могла.
– Отстань от детей. Ждём вас на ужин через 20 минут. Не опаздывайте, – приказным тоном произнес отец Димы и удалился.
Мы ели, сидя за большим столом в столовой. В напряжённом молчании отчётливо был слышен раздраженный лязг столовых приборов в руках его отца. Я все еще не решалась на него посмотреть, я чувствовала, что он не рад моему присутствию, и мне было от этого неловко. Димина мама пыталась пару раз завязать разговор и весело что-то щебетала, но я была не в силах разговаривать из-за сковавшего меня волнения, а Дима был напряжен так же, как его отец.
***
– Это из-за меня твой папа такой сердитый? – спросила я у Димы после ужина.
Он отрицательно покачал головой.
– Он всегда такой. Знаешь, я очень рад, что ты ко мне приехала, когда у нас гости, ничего плохого не происходит.
Преисполненная гордости, я улыбнулась. Я чувствовала себя настоящим героем, спасшим Диму.
С тех пор я стала
***
Дима стал приезжать ко мне в гости тоже. Интерес к его машине не спадал, а, наоборот, с каждым разом все увеличивался, слухи распространялись по поселку с молниеносной скоростью, и зевак, желающих посмотреть, становилось все больше. Диме, в отличие от меня, такое внимание нравилось, он вышагивал сквозь толпу, гордо задрав голову и довольно улыбаясь.
В первый раз он осматривал мою квартиру с не меньшим любопытством, с каким я осматривала его дом. Он признался, что тоже ни разу не был в таких жилищах.
– Как вам тут хватает места? – удивленно воскликнул он.
Я пожала плечами. Я не знала, что места может не хватать.
У меня было мало игрушек: пара кукол, небольшая коробка с коллекцией бегемотиков и пингвинов из Киндера, тетрис, сделанные папой кукольные дома и железные конструкторы. Но зато мне разрешалось держать дома воздушные шары, играть мячиком и рисовать на обоях.
У меня было много картинок, нарисованных мамой, и вырезок из разных журналов. Я любила вклеивать картинки и статьи в пустые тетради, писала там слова, и у меня получалась своя книга. Дима внимательно все это рассматривал, ему такое понравилось, он хвалил и говорил, что у меня талант к писательству.
Мы строили с ним штабики из одеял и стульев, собирали целые города из всевозможных деталей, обводили монетки карандашом, делали переводки, много разговаривали и смеялись.
Вот только моего отца присутствие гостей в доме не останавливало.
Мы с Димой оба научились слушать и многое замечать. Он определял настроение своего отца по хлопку двери, а я по запаху перегара, раздававшегося еще далеко за дверью.
Отец вваливался в квартиру своей пьяной походкой, сшибая вещи в прихожей и матерясь.
– Опять этот щенок здесь? – каждый раз недовольно произносил он, завидев Диму. – Ты смотри, Юльку мою обидишь, я тебя порву, понял?
Мне было так стыдно за него, что хотелось провалиться сквозь землю. Дима смотрел на моего отца со злостью и брезгливостью, я видела, как сжимаются его кулаки, и всегда опасалась, что они начнут драться. Поэтому, только заслышав папу на лестничных пролетах, мы сразу убегали гулять.
Я познакомила Диму с совершенно неизвестной ему дворовой жизнью: научила лазать по деревьям, прыгать по заброшенным плитам стройки, лепить из лопухов и грязи котлетки, прятать секретики и находить лягушек.
Мой двор был оживленным местом, где всегда обитала куча детворы. Почти все ребята были уже школьниками, малышей одних гулять не отпускали, поэтому из маленьких там была только я и шестилетний Ваня с четырехлетней сестрой Лизой, воспитываемые бабушкой. Старшие дети нас сторонились и запрещали участвовать в их играх, и мы с завистью наблюдали за ними издалека.