Я не прощаюсь
Шрифт:
Под поникшими глазами Инсон блестели мешки.
– Но если бы я действительно не хотела с этим мучаться, я бы могла ещё в больнице на Чеджудо просто попросить зашить раны и ничего не пришивать.
На что я покачала головой и ответила:
– Ты ведь работаешь с камерой, так что эти пальцы тебе ещё как пригодятся – хотя бы чтобы нажимать на кнопку записи.
– Ты права. Тем более врач говорит, что распространены случаи, когда люди всю жизнь страдают от боли в пальцах, так что лучше всё же пришить их обратно.
В тот момент я поняла, что Инсон действительно не хотелось мучаться со всем этим. Наверное, она задумывалась об этом каждые эти три минуты, когда ей прокалывали пальцы. Почему она и поинтересовалась у врачей – что будет, если отказаться от всей процедуры? Фантомная боль – боль от несуществующей конечности.
– Три недели – это ведь очень много… – пробормотала я, не задумываясь о том, каково Инсон это слышать.
– И за содержание в больнице платить тоже, наверное, очень много.
– Да, страховка такое не покрывает. Поэтому люди чаще всего просто приводят родственников и просят их ухаживать вместо врачей. Неудобно, конечно, но ничего не поделаешь – денег жалко.
Я невольно почувствовала облегчение внутри – как хорошо, что я ей не родственница и что мне не придётся каждые три минуты вкалывать те иголки ей в пальцы. А потом я задумалась о том, как она собирается покрывать больничные расходы. Как я знаю, за те четыре года с тех пор, как Инсон уехала присматривать за матерью, она жила на залог [12] с квартиры, с которой она съехала, покидая Сеул. Да, она немного зарабатывала продажей деревянной мебели и посуды, однако она явно не была готова к такому повороту жизни. «Какая теперь разница, раз я осталась одна? – отвечала она каждый раз, когда я интересовалась у неё о деньгах. – Иногда бывает, банковский счёт уходит в минус, но и то крайне редко. В основном деньги есть, иногда даже много… В общем и целом, проблем нет».
12
В Южной Корее есть особая система залогов при аренде жилья – чонсэ – когда квартирант выплачивает при заезде крупную сумму залога, не оплачивая ежемесячно жильё, а после выезда полностью получает залог обратно.
– Это что, снег?
В недоумении от слов Инсон я обернулась.
За огромным окном, выходящим на дорогу, с неба падал редкий снег. Белые снежинки, напоминавшие тонкие ниточки, в вальсе плавали в воздухе, как бы осматривая пути в пространстве и окружающий мир – где они сталкивались взглядами с пустыми молчаливыми лицами пациентов больницы и их посетителей, уже свыкшихся с болью и вынужденностью терпеть.
Пока Инсон смотрела в окно, я смотрела на неё в профиль – сначала на слипшиеся губы, потом – на лицо. Её трудно назвать красавицей, но есть отдельный тип людей, которым дана внешность с особой аурой – она была одной из них. Дело было не только в её блестящих глазах, я думаю, центром этой красоты был её характер: она никогда не говорила лишнего, в любом состоянии бессилия или замешательства она никогда не сдавалась. Когда разговариваешь с ней, всё неясное, хаотичное, расплывчатое проясняется. В её манере речи, мимике и телодвижениях проскальзывала сдержанная вера в то, что у каждого пути есть конечный пункт и что, несмотря на падения, старания рано или поздно во что-то воплощаются и тем самым обретают смысл. Даже сейчас, когда она небрежно накрыла свою окровавленную ладонь халатом, а к её руке присосался катетер, она совсем не казалась слабой или даже расстроенной.
– Видимо, долго будет ещё валить.
Я кивнула ей в ответ. Наверное, снег и правда долго будет идти. На улице сильно стемнело.
Когда Инсон повернулась в мою сторону и заговорила, я заметила, что снег был каким-то необычным, а точнее – ненастоящим. То ли из-за его скорости, то ли из-за красоты – в изящном неспешном вальсе вечности в исполнении снежинок всё в мире чётко разделилось на важное и незначительное. И некоторые вещи стали дотошно ощутимы, например – боль; или то, что последние пару месяцев я зачем-то рвалась написать завещание; или что настоящее – где я, выбравшись из своей адской жизни, навестила больную подругу – было странным образом незнакомо и одновременно предельно понятно.
Однако мера «странности» у всех разная – и в этом мы с Инсон различались.
Четыре года назад поздней осенью, когда Инсон хоронила свою мать, она не позвала никого
Когда в ту ночь она спросила у меня, как мои дела, я рассказала ей о том сне с чёрными деревьями. Думаю, это показывает, насколько мне тогда было трудно. На столе лежал мандарин и рисовые пирожки, но к ним я даже не притронулась. Я поведала Инсон о сне, о том, что преследует он меня с лета и что начинала я думать о нём чаще по мере приближения зимы. Он мерещился мне постоянно: когда я неторопливо переходила нескончаемую восьмиполосную дорогу по пути в больницу из-за хронических спазмов пищевода, или когда я ждала кого-то в шумном кафе, съёжившись где-то в углу и пристально наблюдая за входной дверью, или когда я просыпалась в мандраже от очередного кошмара и смотрела на потолок – каждый раз я видела один и тот же пейзаж: просторное поле, снег и внезапно нахлынувшее море.
Поэтому я спросила Инсон, не хотела бы она помочь мне с этим сном. Например, посадить деревья, взращивать их и ждать, когда пойдёт снег, чтобы снять это на камеру.
– Тогда надо этим заняться, пока осень не кончилась, – дослушав меня до конца, сказала Инсон. В чёрном чхимачогори [13] и с туго собранными чёрной резинкой короткими волосами, Инсон выглядела невозмутимо и серьёзно. – Нужно посадить девяносто девять деревьев, пока земля не замёрзла.
Уже становилось довольно холодно, но в середине ноября мы собрали людей и посадили деревья на заброшенном участке земли, который достался Инсон в наследство от отца.
13
Традиционное корейское платье.
– На Чеджудо земля тоже промерзает? – спросила я.
– Конечно, в гористой местности даже на всю зиму, – тут же ответила Инсон.
– Надеюсь, что снежинки будут крупными, чтобы можно было запечатлеть на камеру.
Я боялась, что на Чеджудо много снега не бывает – не могла перестать об этом думать. Здесь умеренный климат и растут субтропические деревья, откуда снегу взяться? Я стала рассматривать и другие варианты – места похолоднее даже Сеула [14] , может, где-то поближе к провинции Канвондо [15] .
14
Географически Сеул находится на севере Южной Кореи и по сравнению с Чеджудо – островом на юге – и даже другими городами в южной части материка там довольно прохладно (например, средняя температура в январе в Сеуле – ноль градусов, а на Чеджудо – шесть).
15
Северная провинция в Южной Корее.
– А о снеге можешь не беспокоиться.
В уголках её улыбающихся глаз нарисовались морщинки – в тот день она впервые засмеялась. Инсон рассказала, что в этой деревне часто идёт и дождь, и снег, а ещё нередко всё накрывает туманом – весной вообще до такой степени, что солнца не видно и женщин поглощает депрессия. Летом постоянные ливни, и даже в сухие весну и осень дождь льёт раза два-три в неделю, а до конца марта крупный снегопад – дело обычное.
– Самое сложное – деревья, как минимум нужно тщательно спланировать их рассадку, собрать людей. А снег – пустяки, я могу снимать хоть каждый снегопад на плёнку.