Я не тормоз

Дашевская Нина

Но она не сказала. И вообще, улыбалась не из-за меня, а просто в окно.

И я забыл про неё, я только помнил, как медленно падал липовый лист и завис в воздухе кленовый вертолётик. И имя: Серафима Семафорова. Что это, откуда оно берётся. Имя из гремящих, дребезжащих, грохочущих железом 20-х годов прошлого века. Если бы я был писатель, я бы написал книгу про Серафиму Семафорову. Но в книге должен быть сюжет, одного имени маловато. А у меня в голове, кроме имени, ничего нет.

* * *

Я

начал осваивать скейт. Хорошая штука, доска на колёсиках. Пока не так хорошо научился, как на роликах. Теряю скорость, и маневры не освоил ещё. Но учусь.

Мы шли с Зайцевым. Тренируюсь со скейтом. Предложил ему, но он не хочет. Стесняется, что не умеет. Надо будет когда-нибудь его поучить. А то что он так, всё пешком и пешком!

Я старался притормаживать, но всё равно постоянно оказывался впереди. Мы шли и молчали. Чего говорить-то?

— Хобот, — вдруг сказал я, почему-то вслух. Обычно же про себя.

— Чего — хобот? Где?

— А вот, — я показал на синий опель, — видишь номер? Буквы.

Буквы были такие: ООТ.

— Это игра такая, — стал объяснять я, — видишь номер, и нужно придумать слово. Чтобы буквы в этом же порядке шли.

— А, робот. Или топот, — надо же, как Заяц сразу понял!

— И чем короче слово, тем лучше. И чем ближе буквы друг к другу. В идеале — подряд.

Вон, смотри: КВН.

— Квакун какой-то у меня получается.

— Квант, — сказал я.

— А у меня ещё… Ещё… ликование.

Ого!

— Круто, Зайцев! Красиво.

— Хорошая игра, я не знал раньше.

— Конечно, никто не знает… Это моя.

— Ты сам? Придумал?

— Ну да. Знаешь, Лёвка маленький был когда, мы с ним ходили гулять, с коляской. И нужно было так ме-е-едленно идти, и это так скучно было. И я придумал такую игру. А потом мы с мамой все машины уже выучили, которые по дороге были, от дома до парка.

Одни и те же ведь стоят всё время.

— Неужели на любой номер можно придумать?

— Думаю, да. Кроме… Знаешь, там фургон стоял такой древний, у него номер ещё старый, советский. ШММ. И вот этот ШММ меня мучал пару лет. Никак!

— И что, так и не придумал?

— Нет… Если бы шмн — то шимпанзе было бы, или шаман. Шарманка там. А так… Ну, какой-то бред вроде шумоизмерения. Но таких же слов нету, вроде. Так и не придумал.

* * *

… И тут мне позвонила бабушка. Я ответил:

— Привет, ба!

— Натик? — спросила бабушка громогласно. — Как вы там живы?

Зайцев хрюкнул. Слышал. О нет, нет! Я кивал бабушке, а сам думал: Заяц, ты же не станешь, ты же никому!!! Потом не выдержал и нажал отбой, вроде как связь прервалась.

И молчу. И Заяц молчит, улыбается себе.

— Чего вот ты ржёшь!

— Ничего. Да ты не бойся, я никому. Меня тоже, знаешь…

— Что — тоже?

— Ещё

похуже. Угадаешь, нет?

Я пожал плечами, куда уж хуже.

— Котик! На весь двор, представляешь — Котик, ты не замёрз?! Это не в детстве, это вот сейчас!

Дааа. Наши бабушки сила, конечно. Сила любви. Сейчас провожу этого Котика Зайцева и перезвоню ей.

* * *

Раскопали, расковыряли мой асфальт; и где мне теперь ехать?! Обходить с самокатом по деревянным мосткам так неудобно, толкаться в толпе. И я еду другим путём. Он дольше, но зато!

Пока слежу за бордюрами и трещинами, дорога вроде хорошая, но незнакомая. Лечу. Ура!

Асфальт отличный, скорость моя сравнима со скоростью самолёта на взлётной полосе. Кажется, ничего не стоит толкнуться посильнее и полететь, только бы скорость ещё набрать.

И тут я вижу дом.

Их пять домов, одинаковых, типовых. У нас в районе полно таких. Но один из них выкрашен в какой-то необыкновенный цвет. Вроде бы фисташковый, но немного светлее. Нежный такой цвет; в солнечном освещении и на фоне неба он кажется нереальным.

Вот дом необычного цвета, Живёт в нём Синявина Света.

Фу, какая гадость вышла. Причём тут Света. Она… Ну, неумная просто. Ничего больше про неё не буду говорить, я же не злой.

Синявина Света, Артистка балета…

Бред какой-то. Света и балет — это примерно как я и культуризм.

И тут я даже остановился. От какого-то холода. Я вдруг понял, что слова уводят меня не туда. Рифма. Она не всегда права, а иногда — просто врёт, как со Светой этой. Мне хочется вычеркнуть эти строчки из головы, выкинуть, они мешаются, как нелепое граффити на стене этого дома.

Вот дом необычного цвета, Живет в нём Синявина Света, Артистка балета, Невеста поэта…

Меня сейчас стошнит. Выворачивает, по-настоящему. Есенин нашёлся. Придурок.

Бездарность. А я-то думал, со мной… Что-то такое разговаривает. Ну, не небо. А какой-то другой мир. А он подсунул мне огрызок от яблока под колесо. Чуть не загремел.

… Но цвет дома всё равно фантастический. Он же не виноват, что у меня такое в башке.

* * *

Абрамов

— Сиди, пока я не вернусь!

Закрывает дверь и уходит. Абрамов. Не просто закрывает, а запирает. На ключ. Два оборота: щёлк, щёлк. Чего я такого сделал?!