Я не тормоз

Дашевская Нина

Я смотрел на жирафа, а он вдруг подмигнул мне, таким глазом… Как у молодого Б.Г, Бориса Гребенщикова, у папы такая фотография есть.

* * *

Я поехал к Дине. Один. С Зайцем, конечно, хорошо. Но тогда я хотел ему просто показать, какая она. А так — люблю один.

Показал ей своё сочинение. Зачем-то. Не про Румату, а другое.

— Хорошо, Игнат. Спасибо. И хорошо, что не сдал. Не хотела бы я такое оценивать.

Да, я понимаю. Мне теперь не нужна никакая

оценка. Динино спасибо дорогого стоит. Какая она стала маленькая, я каждый раз привыкаю заново.

— Вообще ты молодец, Игнат. Не киснешь.

— А чего мне киснуть?

— Возраст такой. Непростой. Всем непросто даётся, кто… головой пользуется. Тонька вон моя совсем сжухла.

— Да ничего, вроде, не так уж она и…

— Она, конечно, виду не подаёт … Знаешь, она очень на меня похожа, я сама такая была — не подходи, убьёт! Между прочим, она мне сказала, что это ты ребят организовал ходить ко мне. Да?

— Да нет, Дина Моисеевна, вы что! Я просто спросил, кто хочет… Они все сами…

— Сами, да… Знаешь. Присмотри всё же за Тоней. Страшно мне за неё. Ладно, Игнат?

Я обещал, конечно. Хотя мне кажется, Тонька сама за кем хочешь присмотрит.

* * *

Братья Левины

Последний урок — история. Последние минуты. Я уже одной ногой на улице, то есть обеими ногами, прямо чувствую, как меня там самокат ждёт, бьёт копытом. Абрамов сегодня никого не спрашивал, никому не выносил мозг, просто рассказывал. И я с удивлением заметил: слушать его мне интересно. Не хочется даже голову чем-то ещё занимать, как обычно. Просто слушаю, и всё.

А после звонка он вдруг и говорит:

— Ребята, если кто-то не очень торопится… Есть среди вас такие?

Нашёл дураков. Хотя я как раз не очень тороплюсь, но что ему нужно?

— А какое у вас к нам дело? — спросил Яша Левин, из близнецов. Вот так взял и спросил, в лоб.

— Да, собственно… — Абрамов вдруг смутился, — никакого… У меня, братцы, день рожденья. Оставайтесь кто хочет, чаю попьём. С пирогом.

У меня даже ручка из рук выпала. Тынь-тынь-тынь по парте, и на пол. В тишине. Абрамов?

Угощает? Нас?!

— Ого, — сказал Миша, второй близнец.

В общем, мы остались. Близнецы, мы с Костиком, Тонька и еще две девчонки. А Абрамов такой — тадам! — из-под стола достал пакет. Развернул его, зашуршал фольгой.

— Это что? — спросила Тонька.

— Шарлотка.

— Ух ты, корицей пахнет… Кто это вам пёк?

— Никто. Сам, — засмеялся Абрамов. — Не бойтесь, не отравлю. Вы же у меня любимый класс. Соображаете чуть-чуть.

Шарлотка и Абрамов. Чего только не бывает в жизни.

И очень вкусно, я три куска слопал, не удержался. И ещё оказалось, что Абрамов умеет

улыбаться. И вообще он вполне нормальный человек.

Он мне шарлотку отрезал и положил на тарелку бумажную. И говорит:

— Ты, Игнат, не обижен ещё на меня? Это глупость была с моей стороны, извини.

Это за то, что он меня запер тогда в классе! Я уж и забыл. Как-то мы с ним сделали вид, что ничего не было. Что это нормально, вот он тогда вернулся, а меня нет, только окно открыто.

Извинился. Да ещё при всех.

Похоже, я ничего не понимаю в людях. Почему я его считал таким ужасным?…

— Это вы извините. Я просто не могу в замкнутом пространстве, у меня вроде клаустрофобии, понимаете?

— Я же не знал, — сказал он. — Ты хоть помнишь, за что я тебя запер?

— Нет, — растерялся я. Правда же, не помню. Что я мог такого?…

— Полный провал педагогического приёма… Антипедагогического даже, я бы сказал. Учту на будущее. Ну что, мир?

И он протянул руку. И я её пожал.

* * *

Мы так хорошо сидели, смеялись, не помню над чем, помню только — живот даже болел.

А потом Костик вдруг как вскочит, как заорёт:

— Аааа! Робототехника!

У него, оказывается, по вторникам робототехника эта, а он забыл.

— Через пятнадцать минут, — сказал он совершенно убитым голосом. А пилить далеко ему, я помню, полчаса, не меньше; и транспорт туда никакой не ходит…

— Бери мой самокат, — сказал я.

— Самокат?… А как же ты?!

— Завтра принеси только. Беги! Там под гору в основном. Успеешь!

И он умчался, даже спасибо не сказал, некогда.

…Мы вышли из школы с Мишей и Яшей Левиными. Яша, кстати, выкинул такую штуку — побрился наголо. И тут я, наконец, запомнил, что он Яша. А Миша как раз самый лохматый в классе остался.

— Ты, значит, безлошадный сегодня? — спросил Яша.

Я кивнул. Конечно, мне приятно, что я, наконец, Зайца чем-то выручил. Но ногам скучно как-то.

— А хочешь, пойдём в нами? — спросил Яша.

— Куда?

— В одно секретное место.

Мы купили на улице по хотдогу, потому что шарлотка шарлоткой, а есть хочется. И пошли.

* * *

Левины эти классные вообще. Но они такая закрытая система, им будто никто не нужен со стороны. Хорошо, что они меня позвали.

Они шли, жевали хотдоги эти и всё время друг друга подкалывали.

— Ну чего, мозг не мёрзнет? — спрашивал лохматый Миша бритого Яшу.

— Нет. Голове полезен холод вообще.

— А. Может, мёрзнуть нечему?

— А ты не завидуй. Подставил тебя, да? Теперь видно, каким бы ты был без волос! И вся твоя красота, Миха, оказывается, фейк.