Я (не) ведьма

Лакомка Ната

— Что же вы за язва такая? — он положил руку мне на плечо — будто придавил камнем. — Или вам доставляет удовольствие мучить только меня?

— И об этом мы говорили, вы сами придумали…

— Прежде всего, я — подданный короля, — теперь перебил меня он, и голос его звучал также жестко. — А вы — дочь короля. Нас обоих связывает долг чести. И я выполню свой долг, чего бы мне ни стоило. Попробуете убежать — догоню. Вздумаете бежать снова — свяжу, посажу под замок, но привезу вас в Баллиштейн.

— Какой вы бесстрашный, когда надо

сражаться с женщиной, — усмехнулась я ему в лицо, хотя порядком перетрусила — сейчас он выглядел, как настоящий безумец, и его рука на моем плече держала меня, будто капканом. — Свяжете свою будущую королеву? Осмелитесь на это? Думаете, мой муж похвалит вас за такое рвение?

— Все равно, — тут же ответил он, и я ощутила его горячее дыхание на своей щеке, — и знайте, что только моя клятва удерживает меня от… — он резко замолчал, но не отпустил меня.

— От чего? — почти выдохнула я, понимая, что еще немного — и стану такой же безумной, как он.

— От того, чтобы не взять вас прямо здесь и сейчас.

Все во мне перевернулось после этих слов, и я на мгновение закрыла глаза, чтобы прийти в себя и удержаться на краю разума. Потому что еще чуть-чуть, еще немного — и меня бы не остановили никакие клятвы, ни долги чести.

Но рыцарь уже отпустил меня и отошел на несколько шагов, глядя угрюмо.

— Вам нечего бояться, — сказал он мрачно. — Не слушайте Эрика, он сам не знает, о чем говорит. Я клянусь, что ничто и никто не навредит вам, пока я жив. Единственное, от чего я не смогу вас защитить… — он опять замолчал, плотно сжав губы.

— От чего? — опять спросила я, пытаясь унять сердце, которое скакало так, словно танцевало вольту.

— От того вреда, который претерпевает девица от своего мужа в первую брачную ночь. Вы принадлежите Чеду, только ему.

— Прежде всего, я принадлежу сама себе, — возразила я, с трудом отрываясь от стены — меня будто припечатало к ней. — И я бы предпочла, чтобы на пути в Баллиштейн вы держались от меня подальше. Меня всегда пугали сумасшедшие. Выполняйте свои клятвы… держась на расстоянии.

Прежде, чем он успел что-либо сказать, я умчалась в замок, и бежала, не останавливаясь, до своих новых покоев. Велев Эдит и остальным служанкам не беспокоить меня, я заперла за ними двери. Мне надо было побыть одной, подумать и успокоить сердце. Эрик называл моего будущего мужа чудовищем, сэр Эдэйл это отрицал. Кому было верить? Отец принял предложение короля, и я не могла отказаться от свадьбы — только решением уйти в монастырь. Разрешат ли уйти в монастырь той, чья семья была казнена по обвинению в колдовстве? И если отец не лжет…

Слишком часто я упиралась в возможную ложь. Могут ли лгать все вокруг меня? Вряд ли. У каждого своя правда, но истина одна. И истина в том, что я и в самом деле — королевская дочь, и должна выполнять волю отца, даже если он сговорит меня за людоеда.

Добродетели женщины — покорность и терпение. Но как же я сейчас ненавидела

эти добродетели!

В течение дня я отказалась выходить из комнаты, и только к вечеру впустила служанок. Эдит была недовольна, и сопела, как кузнечный мех, но я делала вид, что ничего не замечаю, сославшись на усталость и слабость от волнения перед предстоящей свадьбой. Благородной девушке допускалось почувствовать легкое недомогание перед таким событием, и никто не задавал мне лишних вопросов. Думаю, отец был страшно рад, что теперь вопросов не задаю я. Он даже устроил обручение без моего участия — мне просто сообщили, что теперь я — названная жена короля Чедфлера Сомареца и подданная Баллиштейна.

Но на венчании я обязана была присутствовать. Ведь по закону доброй воли священник должен был спросить — выхожу я замуж по своему желанию или по принуждению. А что, если там, у алтаря, я при всех отвечу, что не желаю этого брака? Я могу попросить заступничества церкви… Пусть инквизиция (если папочка решится на скандал) проверит — ведьма я или нет. Я — не ведьма. Я все равно чиста перед небесами. И рано или поздно это признают. Возможно, после пыток… И кто знает, что легче — пережить неизвестного мужа или пытки…

Несколько дней до венчания Эдит и ее молчаливые помощницы занимались мною так, словно и правда готовили в жертву. Ванны, массаж, притирания, душистые масла и щипчики для выщипывания волос на теле — вот что волновало их больше всего. Эдит беспощадно расчесывала мои кудри, смачивая их ароматным розовым настоем, чтобы красиво легли, и натирала кусочком шелка, чтобы блестели.

Утром моего последнего дня пребывания в Санлисе меня разбудил колокольный звон — свадебный звон. Я рывком села в постели, и противный холодок закопошился под ребрами. Вот и всё…

Эдит была уже на ногах, и держала наготове горячую воду, мыло, многочисленные щетки и гребни. Через час я уже надевала венчальное платье, а служанки заканчивали колдовать над моей прической.

— Великолепно, — изрекла Эдит, окинув меня взглядом.

Сама я так и не осмелилась посмотреть в зеркало и стояла к нему спиной.

— Теперь ожерелье, — камеристка кивнула помощнице: — Подай ожерелье, Хайди. Самое время его примерить.

Глава 9.

Жена короля

Хайди поднесла футляр с украшением, держа его на ладонях — очень почтительно. Эдит открыла крышку, взяла ожерелье и надела мне на шею. Оно было теплое от ее рук, а меня колотило, как в ознобе, и поэтому мне показалось, что золото прижгло мне ключицы, как раскаленное. Я поморщилась и чуть было не попросила снять ожерелье, но служанки раскурили жаровню, и я постепенно согрелась, и нервная дрожь прошла.

— Посмотрите, какая вы красавица, — Эдит развернула меня к зеркалу, обхватив за плечи, и я повернулась послушно, как марионетка.