Я ненавижу вас, Доктор Робер!
Шрифт:
Я удивлённо выгибаю бровь, перебирая в голове варианты тем для разговора: я где-то накосячила; мой отчет не сохранился; я забыла о чём-то, о чем просил этот индюк или же…
– Но уже несколько раз нарушили правила пребывания в лаборатории.
Ах да. Вечерние нотации, кажется, войдут в ежедневный ритуал поощрения сотрудников от мистера-я-важный-индюк. Чтож. Такого расклада событий я не ожидала.
– Это какие же?
Марк складывает руки на груди, продолжая осматривать меня оценочным взглядом. Под натиском его серо-зелёные глаз мне кажется, что я
– Вход с напитками, наличие мобильного телефона…
В эту секунду, в кармане Марка громко звенит телефон. Классическая музыка заливает пустой коридор, и между нами нависает молчание. На лице доктора виднеется удивление. На моём, кажется, кривая усмешка. Марк поспешно вытаскивает телефон из кармана брюк.
– Ругаете меня, а сами ничем не лучше, – фырчу в ответ, огибая этого кретина, направляясь обратно в лабораторию.
Зайдя внутрь, я тяжело вздыхаю. Женя копошится в своих бумагах, а я, медленно направляюсь к своему столу. Через пару минут в лабораторию входит Марк. Он демонстративно, как вальяжный индюк, идёт к своему месту, совершенно не обращая на меня никакого внимания. Возможно это и к лучшему. Остаток рабочего дня я провожу за рутиной.
Лаборатория постепенно пустела. Я выключила звук на телефоне, чтобы тот, кто сидит за гипсокартонной стеной лишний раз не раздражался. Попыталась сосредоточиться на окончательном отчёте, как меня кто-постучал по плечу.
– Эй, ты не идешь? – окликнула меня Женя, задвинул свой стул за стол.
– Нет.
– Почему?
Я молчала. Ну что я ей отвечу? Какая я наивная девушка и свято верю, что мой парень исправится?
Конечно, где-то глубоко внутри себя я ждала его, верила, что Пашка меня встретит с работы, подарит букет цветов и отвезет в ресторан на ужин. Верила в то, что он изменится, станет лучше и поймет, из-за чего мы вечно ссоримся. Но кажется, это лишь гребанные мечты, которым не суждено сбыться.
– Я позже пойду.
Женя медлит, будто бы переваривает информацию. После, выдает слабую улыбку и говорит в полголоса:
– Ну что ж… тогда до завтра.
Стул с противоположной стороны стены заскрипел. Я больше, чем уверена, что наш угрюмый всезнайка навострил свои большие ушки. Прикусываю щеку изнутри, надеясь на то, что Женя не обидится на меня.
– Удачи, – говорит та напоследок и уходит прочь из лаборатории.
– Пока, – кидаю ей в спину и вновь утекают носом в отчёты.
На самом деле, мне сегодня больше нечем заняться. Журнал заполнила, начинать новый эксперимент было уже поздно. Тяжело вздыхаю, и принимаю решение отвлечься на поиск свежих публикаций по ВПЧ. Папки «Литература» и «Прочитанное» я создала еще в первый день работы, с тех пор первая пугающе растет каждый день, а во второй на меня укоризненно смотрит единственный файл с обзором.
Попутно смотрю на часы. Мне любопытно, позвонит ли мне он ещё раз? Быть может, все-таки встретит? Мысли путаются в голове, как шерстяная нитка, закручиваясь в плотный узел. Я спрашиваю себя, практически, каждые пять минут: Яна, что ты в нём
Но внятного ответа в созданном мной монологе не нахожу.
Почему-то.
Наверное, мне так удобно. Или, я боюсь остаться одна и зарыться в статьях, стать чокнутой, повернутой на науке. Боюсь вновь обжечься, почувствовать привкус одиночества и ненужности. Горько плакать по ночам, а после, ранним утром замазывать свои синяки консилером. Ощущать опустошенность под ребрами, отводить взгляды от счастливых пар, в надежде, что не заплачу вновь.
Да. Мне так удобно. И я машинально даю Пашке второй шанс. Постоянно. Лишь бы не чувствовать себя одинокой.
– Яна Андреевна, – вырывает меня из своих мыслей голос Марка. – Вы бы не могли вздыхать по тише?
Закатываю глаза. Кажется, я понимаю выражение Жени: – он ходячая головная боль, но чертовски обаятелен! Ведь, Марк настолько дотошно ведёт себя по отношению к работе и сотрудникам, но в тоже время, чертовски обаятельно делает замечания. Это балансирование между “плохой” и “хороший” выходит у него недурно. Весьма недурно.
– Вас не учили, что подслушивать не хорошо?
Слышится скрип колесиков и вот, Марк уже смотрит на меня, поглядывая из-за стенки.
– Мы сидим через гипсокартонную перегородку. Ее пропуская возможность равна около 20 дБ, в то время, человеческий голос достигает 30 дБ в помещении.
Я вновь закатываю глаза. И каким же нужно быть дотошным, чтобы на каждый вопрос Вселенной, он знал ответ?
– Вы это в википедии вычитали?
– Я сам составлял там статью по уровню звукоизоляции и пропускного шума.
Чтож. Про дотошность я, кажется, погорячилась.
– В мире существует хоть одна тема, которую вы не знаете?
Марк по-театральному задумывается.
– Нет, не думаю.
Склоняюсь чуть ближе к Марку, ощущая нарастающее напряжение в воздухе.
– А вы, случаем, не в доме всезнайке родились?
Марк ехидничает.
– А у вас аргументы закончились?
– Вопросом на вопрос не отвечают!
– С чего это вдруг?
Я ничего не отвечаю. Пускай, но последнее слово останется за мной.
Не выдержав натиска тишины, и едва ли разгорающийся внутри меня обиды, я привожу в порядок свой рабочий стол и, убедившись, что по чек-листу я все сделала правильно, выхожу из лаборатории, оставив Марка в давящей тишины.
Все как он любит.
Пока иду по коридору, постоянно проверяю телефон на наличие пропущенного звонка или же сообщения. Но, к моему сожалению, там пусто. Даже на чертовой почте ничего нет!
Быстро переодевшись, поправив прическу и освежив макияж (хотя кого я обманываю, консилер и пудра не скроют моего разочарования в отношениях), выхожу из раздевалки. Спустившись вниз, ищу пропуск. А потом вновь вспоминаю, что вход и выход по биометрии.
Я сегодня какая-то рассеянная.
Тяжело выдохнув, даю возможность камере сканировать мое лицо, попутно натянув слабую улыбку, и как только турникеты открывают передо мной стеклянные ставни, выхожу через них.