Я ненавижу вас, Доктор Робер!

Фокс Вероника

Арсений, кажется, не был готов к такому высказыванию, потому что он едва ли не давиться очередным куском мяса.

– Вот скажи, – облизываю губы, и склоняюсь чуть ближе к другу. – Ты часто занижаешь свои требования для женщин?

– Нет, – мотает головой из стороны в сторону друг. – Я даже как-то не думал об этом…

– Потому, что у тебя и нет стандартов и, уж тем более, представления о том, какую ты хочешь рядом с собой женщину. Ты вообще западаешь на любую, которая поведет пальчиком.

– А что в этом плохого?

Я уставился на Сеню.

Иногда мне кажется, что он – издевается. Прямо специально издевается надо мной, зная, насколько меня это раздражает. Его вопросы, которые по-большей части неуместны, вызывают тошнотворный рефлекс и желание закатить глаза так, чтобы увидеть нейроны в моем мозгу и затылочную кость, лишь бы не видеть и не слышать больше его болтовни. И Арсений, когда-нибудь, этого добьется.

– Связь на один раз не сулит ничего хорошего.

Арсений продолжает смаковать бифштекс, а у меня пропадает аппетит. Но я ничего ему не говорю, по поводу того, что его ждет, если он будет постоянно есть такое сырое мясо и к чему это приведет. Ведь, я же не его мама? Он взрослый мужчина, который вполне может о себе позаботиться.

– Ой, да брось! – размахивая вилкой, Арсений явно хочет меня чему-то поучить. – Хочешь сказать, что ты сам никогда не развлекался ни с кем на одну ночь?

– Нет. А зачем?

– Ой, ну простите, – по театральному парирует друг. – Я забыл, что ты в отношениях и уже, поди, давно!

С недопониманием буравлю его взглядом через линзы очков.

– Со своей работой, – с улыбкой на лице добавляет друг.

– У меня, вообще-то, есть женщина.

– Да? И кто же она?

Я помалкиваю, потому что не люблю обсуждать свою личную жизнь даже с Арсением. Нет, конечно, поспорить на счет женщин – мы любим, но как-то не привык я открывать свою душу никому, кроме себя самого.

– Я не обсуждаю свою личную жизнь, забыл?

– Интересно, как твоя женщина позволяет тебе забавляться еще и с другой твоей женщиной?

– Очень остроумно!

– Да еще скажи, что это неправда?

Я ничего не добавляю, потому что спорить с дураком – дело провальное.

Остаток дня я стараюсь не придавать значения возгласам, которые исходят из-за перегородки. Даже чертов шепотом Яны Аланиной приводит меня в дикое бешенство.

Моё единственное желание, это услышать тишину. В ней легче сосредоточиться, отбросить ненужные мысли и полностью отдаться науке.

Вообще, я задумывался о переезде в отдельный кабинет, но тогда мне надоест бегать к приборам через весь этаж…

Нет, так не пойдёт.

Все же было хорошо, когда рядом с Евгенией никто не сидел: она та еще болтушка, которой палец в рот не клади – откусит и заболтает до звона в ушах.

Я жду того момента, когда офис опустеет и мне удастся спокойной поработать. Исследование, над которым я сейчас работаю – Дизайн и планирование экспериментов – очень важный этап исследования. Он для прорыва науки в России. Мы всеми силами пытаемся найти новый способ для мутации и восполнения тех или иных элементов, которые помогут бороться со страшными заболеваниями.

И я, как сын науки, – должен помочь всем, чем смогу.

Мое душевное времяпровождение прерывает звонок на телефоне. Я дергаюсь, промазываю мимо одной из 384 лунок и проливаю на стол мастер-микс для ПЦРформулы из пипетки.

– Дьявол!

Отодвигаюсь от своего стола, на котором провожу исследования и, не снимая защитные перчатки, вытаскиваю телефон из кармана брюк. На экране высвечивается номер моей матушки.

Черт. Я совсем забыл…

– Алло?

– Марк, а ты где? – встревоженность голоса матери меня беспокоит больше, чем почти испорченная ПЦР формула.

– Работаю, – со всей серьезностью отвечаю ей.

– Ты не забыл, что сегодня ты приглашен на ужин?

Смотрю на часы в углу монитора компьютера и томно вздыхаю. Сегодня понедельник и я приглашен на ужин с давними друзьями родителей.

– Нет-нет, – говорю я ей в трубку, а сам снимаю очки и потираю глаза свободной частью запястья.

– Забыл… – расстроенно говорит мать. – Ведь так?

Ничего не отвечаю, потому что не хочу показаться безответственными в ее глазах. Но, ведь, матери все чувствуют и понимают, ведь так?

– Заработался немного.

– Марк, я тебя очень прошу, будь ко времени. Ладно?

Я вспоминаю, что ужин наметили на восемь часов вечера в ресторане «Прага», который находится на Арбате. С учетом московских пробок, мне понадобится более получаса, чтобы добраться до него, и еще минут десять, чтобы попробовать припарковать машину. Стрелки часов показывают семь часов двадцать минут, и я, собственно говоря, опаздываю.

– Да, мам, – стараюсь говорить как можно спокойней. – Я уже выхожу.

– Я рассчитываю на тебя, сынок!

– До встречи.

Кладу трубку и еще минуту пытаюсь прийти в себя. Как я мог забыть о таком важном событии, для своей мамы? Ее давние друзья приезжают в Москву, на научную конференцию, но назначили дружественную встречу заранее. Чувствую себя паршиво, и, быстро заклеиваю плашку пленкой, устанавливаю в амплификатор и нажимаю старт. Убрав все со стола протоколу завершения работы в лаборатории, быстро метнулся в раздевалку. Забрав с собой грязную рубашку и аккуратно засунув ее в портфель, пулей вылетаю из лабы.

Весенняя вечерняя Москва окутывает неоновыми огнями, переливаясь блеском радуги на лобовом стекле. Я мчу с Менделеевской на Арбат так скоро, как могу, при этом, придерживаясь правил дорожного движения. И естественно, я опаздываю на встречу. В этом не может быть сомнений.

Но, что я могу сделать, если, исследования эксперимент превыше всего? Ничего. Поэтому, подъехав к назначенному месту, я минут пять верчусь, чтобы припарковать машину на стоянке. Иметь внедорожник, конечно, хорошо, однако припарковывать, иногда, негде. Расправившись с этим нудным делом, я выныриваю из салона и закрываю дверь. Поправляю костюм под пальто и целеустремленно иду в проходную. Меня встречает швейцар, который услужливо открывает передо мной дверь.