Я сижу на берегу
Шрифт:
Я выплескиваю чай Мише в лицо.
– Вытри, – сухо командует Миша, и я замечаю, что он абсолютно трезв.
Я тщательно вытираю Мишино лицо шершавым казенным полотенцем. Миша молчит. Он понимает, что поступил нерационально. Глупо злиться на того, кто кормит тебя с ложки.
Я тоже молчу. Я понимаю, что Миша прав. Я – предатель.
ГАМБИТ
Я заезжаю в комнату.
– Миша, – говорю я, – меня не было сорок минут. Когда
На столе стоит открытая бутылка коньяка. Бутылка неполная, рядом с бутылкой нет стаканов. Запах спиртного я чувствую сразу, но понять ничего не могу.
Миша смотрит в пол перед собой. Он не замечает меня или делает вид, что не замечает. В последнее время мне становится труднее различать его состояние.
Я жду. Наконец Миша поднимает голову, смотрит на меня, улыбается. Он улыбается той, давно забытой улыбкой из детства. Кажется, что у него не прогрессировала болезнь, и все как тогда, в первую нашу встречу.
– С кем ты пил?
– Это неважно.
– Коньяк откуда?
– Это тоже сейчас неважно.
– Ты пил с кем–то ходячим, это я понял. Кто–то принес тебе бутылку, открыл ее и даже убрал стаканы.
– Мудрое замечание. Ты умнеешь на глазах, Рубен.
– Но бутылку надо было бы убрать.
– Зачем?
– Ты сам меня учил всегда прятать алкоголь и деньги.
– Мало ли чему я тебя учил. Ты все равно ничему не научился. Дай лучше выпить.
Я закрываю дверь, подъезжаю к умывальнику, беру с полки кружки.
– Чем ты там гремишь?
– Кружками, ты же хотел выпить.
– Я хотел выпить, а не распивать на пару с тобой.
– Тебе жалко коньяка?
– Мне когда–нибудь было чего–нибудь жалко? Возьми одну кружку и иди сюда.
Я подъезжаю к столу, наливаю в кружку коньяк. Бутылка тяжелая, мне приходится сжимать ее двумя руками и придерживать подбородком. Запах коньяка мне не нравится.
– Давай, – говорит Миша и приоткрывает рот.
Я подношу кружку Мише и медленно наклоняю ее. Я умею поить Мишу коньяком.
– Что ты делаешь?
– Даю тебе коньяк.
– Давай нормально.
– Я и даю нормально, как всегда. Это же не чай.
Миша весело смотрит на меня.
– Рубен. Сегодня ты будешь поить меня коньяком как чаем, понял?
– Как хочешь, мне все равно.
Я пою Мишу коньяком. Миша выпивает залпом кружку коньяка без передышки, медленно выдыхает воздух, так же медленно вдыхает. Он не морщится, когда пьет алкоголь, пьет спокойно, как воду. Я так не умею.
– Расставляй, – говорит Миша. – Итальянская партия, гамбит Эванса. Я играю белыми. Какой вариант ты предпочтешь на сегодня?
– Миша, перестань, ты прекрасно знаешь, что я не помню дебютов.
– Но Итальянскую партию ты помнишь?
– Не помню. Помню только, где кони и слоны стоят.
–
– Миша, ты знаешь, что у меня плохая память на цифры и шахматные ходы.
Голова Миши странно вздрагивает, видно, что он старается держать ее прямо. Я понимаю, что Миша стремительно пьянеет.
– Миша, может, в другой раз?
– Другого раза не будет. Играй в этот.
Миша диктует мне шахматные ходы. Передо мной доска с шахматной позицией. Я смутно угадываю в ней Итальянскую партию.
– Дай еще, – просит Миша.
– Чего?
– Коньяку, конечно.
Снова и снова я подношу кружку с коньяком к Мишиному лицу. Снова и снова расставляю фигуры, двигаю их по доске. Миша упорно играет гамбит Эванса, а когда выпадает моя очередь играть белыми, просит, чтобы и я играл этот гамбит. Я проигрываю и за белых, и за черных.
– Все, – говорю я, – надоело. И коньяк кончился.
– Мог бы сказать, когда оставалась последняя капля. Я б тебе отдал. Последнюю сигарету даже менты не отбирают.
– Неважно. Мне не очень хотелось.
– Тогда расставляй фигуры. Я буду играть гамбит Эванса.
– Ты пьян.
– Я пьян, и я буду играть гамбит.
– Чего ты добиваешься? У нас еще водка есть. Ты выпить хотел?
Миша поднимает голову, смотрит на меня в упор. Странное впечатление того, прежнего Миши не покидает меня весь вечер. Я вижу, что он пьян и трезв одновременно.
– Нет, Рубен, я не хотел выпить. Я хотел показать тебе гамбит и еще кое–что.
– Показал?
– Наверное. Не уверен. Ты все равно захочешь услышать слова, так?
– Да, Миша, я все равно захочу услышать слова.
– Тогда расставляй фигуры.
– И налить тебе водки?
– Нет, я же сказал, что не хотел напиваться. Неужели не понятно?
– Не понятно. Ты выпил бутылку коньяка. Если пересчитать отношение алкоголя на массу тела – ты уже труп.
Миша улыбается. Его улыбка не такая, как всегда. Странно, но внезапно я замечаю, что это улыбка очень пьяного человека.
– Ты дурак, Рубен, и всегда был дураком. Я – труп в любом случае, с коньяком или без. Лучше пересчитай на массу мозга. Расставляй фигуры.
– Это в последний раз.
– Хорошо, в последний раз, – соглашается Миша, и мы начинаем играть.
Миша играет белыми. Фигуры в медленном танце повторяют одну и ту же позицию. Миша делает неожиданный ход, он ставит коня под бой.
– Все, Рубен, тебе конец.
Я долго думаю над позицией. Мой мозг путается в вариантах, мне кажется, что Мишины фигуры стройно расставлены на доске, а мои расплываются в переплетении бесполезных вариантов.
– Сдаюсь.
– Теперь ты понял? – голос Миши немного хрипит, его язык заметно заплетается.