Я сноходец

Alex O`Timm

Впрочем, я не особенно обижался на это. То же самое я делал и со своими родителями, потому ничего нового здесь не появилось. Единственно прибавилось количество животных, но тут мне было обещано, что летом брат будет помогать мне в заготовке кормов.

В общем в первые полтора года моей жизни с опекунами если и были какие-то шероховатости, то они довольно успешно сглаживались тетей Катей. Во всяком случае я не ощущал себя чем-то обделенным. Хотя возможно этому способствовало еще и то обстоятельство, что раз, а то и дважды в месяц, особенно в первое время, к нам наведывались из инспекции по делам несовершеннолетних и проверяли как я живу. Впрочем, уже к лету, подобные посещения сократились, а после и прекратились вообще. Видимо где-то там решили, что я попал в приличную семью, где меня любят, лелеют и у меня все прекрасно.

Первые изменения начались ближе к лету следующего года. Вначале я не особенно обращал на это внимания, втянувшись в обычный ритм

жизни, большую часть времени был занят то учебой в школе, то ухаживанием за животными, то еще какими-то хозяйственными работами, поэтому времени, чтобы заняться чем-то другим, или просто побездельничать практически не оставалось. Чуть позже начал замечать, что если я занят какими-то хозяйственными делами или чем-то еще, то Виталик, придя домой мог просто, забросив свой портфель в комнату тут же смыться на прогулку. Мне же приходилось первым делом седлать свой велосипед и ехать на заготовку травы. Вдобавок ко всему в один из дней мне было предложено поменяться с братом велосипедами. Мотивировка заключалась в том, что хотя мы с ним одного возраста, но он заметно выше меня, и ему не слишком удобно пользоваться маленьким велосипедом. Я начале было согласился, но в этот же день понял, что прогадал со своим согласием. Велосипед брата оказался раздолбан до такого состояния, что не то что ехать куда-то, с ним было страшно даже идти рядом, он грозил рассыпаться в любой момент. Попытавшись его починить, я услышал в свой адрес такую кучу брани, что просто оторопел. Оказалось, что Виталик все это время прекрасно ездил и следил за своим велосипедом, но стоило к нему прикоснуться мне, как сразу же начались непредвиденные поломки. И вместо того, чтобы быстренько съездить за травой, чтобы накормить голодных животных, я занимаюсь непойми чем, только чтобы не заниматься хозяйством. Вдобавок ко всему, из-за размера доставшегося мне велосипеда, было неудобно возить мешок с травой. На раму он не помещался, а заднего багажника у него не было. Я попробовал было скрутить багажник со своего старого велосипеда, но и тут нарвался на очередной скандал. В общем пришлось обходиться без него. Правда довольно быстро я собрал что-то похожее на багажник из старья, найденного в отцовом сарайчике, но неприятный осадок все же остался. К тому же стал замечать, что даже во время еды, мне достаются не самые лучшие куски. Если мы едим суп, то мясо обычно оказывается в тарелках дяди Бори или Виталика. Розочка с торта соответственно достается брату. О карманных деньгах я даже не вспоминаю. Если в первый год мне и доставалось что-то, то после обо мне просто позабыли. То же самое касалось и одежды. Виталик здорово вытянулся за последний год, я же практически не подрос, поэтому большую часть одежды мне приходилось донашивать за братом. А если что-то и покупалось именно для меня, то выбиралось не из того, что красивее или моднее, а из того, что дешевле. Внешне же все было вполне благополучно. Я был достаточно сыт, одет, обут. И даже в какой-то степени обласкан приемными родителями. И все это при каждом удобном случае, тут же выставлялось напоказ.

Со временем все это постепенно скапливалось во мне превращалось в какой-то ком недовольства. Какое-то время я терпел, даже тогда, когда Виталика отправили на отдых в пионерский лагерь, а меня оставили здесь, потому что было необходимо ухаживать за кроликами, и кроме меня это сделать было некому. Правда был дан намек, что следующим, во вторую смену, поеду я, а брат останется здесь. Я действительно поехал в пионерский лагерь на вторую смену, вот только брат, вместе с родителями укатил на море, а за кроликами попросили поухаживать Карим-ака, для которого за неделю до моего отъезда мне пришлось натаскать целую кучу травы, выезжая за ней по нескольку раз в день. Вдобавок ко всему, оказалось, что путевка по которой я поехал в пионерский лагерь была куплена на чужое имя, причем на девочку. И если вначале, при отправке на это не обратили внимания, то по приезду, оказалось, что мне негде жить. Ведь не могли же меня заселить вместе с девчонками, где имелось место согласно моей путевке. В общем переночевав один день в кабинете директора, наутро с попутной машиной я был отправлен обратно в город.

Родная квартира встретила меня запертыми дверями и отсутствием ключей. Оказалось, что опекуны уехали на море в день моего отъезда в пионерский лагерь и оставили ключи только от сарайчика, где находились заготовленные корма для кроликов. Причем уехали на три недели в дом отдыха Металлург. Разумеется, можно было съездить к Григорию, старшему сыну тетки, но подумав решил не нарываться. Тем более, что отношения у нас складывались слабо сказать, что напряженные. Даже когда он приезжал к нам в гости, я всегда старался или куда-то уйти, или отсидеться в своей комнате, чтобы лишний раз не попасть ему на глаза и не заработать очередной подзатыльник на ровном месте, просто ради прикола.

Разумеется, три недели, которые будут отсутствовать опекуны, необходимо было чем-то питаться, и где-то жить. С жильем и питанием вопрос решился почти моментально, как только меня заметил

Карим-ака. Мне сразу было предложено пожить эти две-три недели у него, и я конечно же сразу согласился.

Эти дни, были, наверное, лучшими за последние полтора года. Казалось бы, совершенно чужой человек, но он относился ко мне как к родному сыну, стараясь во всем угодить, как можно сытнее и лучше накормить, чем-то развлечь и так далее. Разумеется, я старался отплатить ему тем же, тут же взяв на себя заботу по хозяйству и всячески стараясь помочь самому Карим-ака, как дома, так и по работе.

Кстати сказать, видимо кто-то из соседей заметив, что я вновь появился здесь и живу в квартире нашего дворника, а мои опекуны отсутствуют, пожаловались в детскую комнату милиции. Откуда тотчас прибыла инспекция во главе с небезызвестной мне Валентиной Федоровной. Со мной и Карим-ака мирно побеседовали и пообещав разобраться с нарушением удалились. Эта беседа, как оказалось имела серьезные последствия.

Во-первых, был сделан запрос по месту отдыха моих опекунов и их отдых был прерван вызовом в Ташкент. А когда разъяренная до белого каления тетка появилась во дворе нашего дома и тут же с кулаками набросилась на меня, избивая и всячески оскорбляя непонятно за что, тут уже не выдержали соседи и вызвали наряд милиции, который к слову появился практически мгновенно. Во всяком случае, тетка еще не до конца успела успокоиться и ее с трудом сдерживали соседи.

Итогом всего этого стало судебное заседание, где с помощью опытного следователя меня допросили и выявили все нарушения, допущенные опекунами в отношении меня. После этого у тетки и ее семьи отозвали право на опекунство, которое передали моей бабушке. К слову сказать, вторая тетка просто-напросто отказалась взять на себя такую ответственность.

Глава 3

Бабушка

Бабушка ворвалась в мою жизнь маленьким торнадо, и буквально перевернув все с ног на голову. Я вначале хотел было возмутиться ее действиям, но только попытавшись открыть рот услышал: «А ты подумай!». А ведь действительно, понял я, ведь так намного лучше и интереснее. И у меня тотчас пропали все возражения.

Бабушка — Ягелина Ивановна, высокая еще не старая женщина, очень аккуратная и следящая за собой. В отличие от мамы, или тем более тетки Кати, никогда не видел ее растрёпанной, в замызганном халате, или как-то неухоженной.

Поселившись в моей комнате, по приезде она сразу же предложила мне комнату сестры, сказав, что я подрастающее поколение и у меня гораздо больше запросов чем у нее, а ей вполне достаточно и моей старой комнатки. Она никогда не выходила из нее неодетой или тем более непричесанной. Даже поднятая среди ночи неожиданным звонком какого-то мужчины, как оказалось приехавшего издалека и ошибшегося квартирой, она вышла из своей комнаты в таком виде, будто ждала этого звонка и специально готовилась к этой встрече. Когда она успевала все это, не могу понять. Даже ранним утром, провожая меня в школу, всегда аккуратно, со вкусом одетая, с тщательно уложенными волосами и легким макияжем, нанесенным с таким искусством, что порой казалось все это натуральное, а не наведенное.

Оказалось, что бабушка довольно известный в нашей республике юрист. Ее появление в первый день, когда она подъехала к дому на собственной черной «Волге», наделало переполоху в нашем доме. Черный цвет машины означал в это время близость к такому высокому начальству, что как говориться — не вышепчешь.

Несмотря, на то, что видел ее всего лишь однажды в детстве, почему-то сразу же узнал, как, впрочем, и она меня. Почему-то тут же захотелось прижаться к ней всем телом и обнять близкого мне человека. От нее исходили просто невообразимые волны тепла и нежности.

Скептически осмотрев то, что оставила после себя в квартире тетка, вынесла безапелляционный вердикт — свинарник, жить здесь невозможно. Тут же подхватив меня под руку, спросила есть ли у меня здесь что-то памятное, с чем мне бы не хотелось расставаться.

— Разве что фотографии родителей. — произнес я.

— Забирай и поехали! — услышал я в ответ.

Удивленно взглянув на нее, забрал с собой альбом с фотографиями, сумку со своими документами, и вышел из квартиры. Тут же усадив меня в машину бабушка, предупредила Карим-ака, который все это время находился неподалеку от нас о том, что на некоторое время мы поселимся в гостинице, пока квартиру не приведут в относительный порядок. И после этого сев за руль бабушка отъехала от дома. Первым делом мы заехали в милицию, где словно по взмаху волшебной палочки, буквально за полчаса решились все вопросы с опекунством и пропиской. Причем создалось впечатление о том, что не я с бабушкой пришли к ним с просьбой об оформлении документов, а совсем наоборот, они сами выразили такое желание и суетились как мухи в то время пока мы с бабулей и еще одним представительным мужчиной пили чай с сушками в его кабинете. После того, как все было оформлено и подписано, нас с огромным уважением проводили до самого автомобиля и позволили уехать только тогда, когда бабушка дала твердое обещание не забывать и приезжать к ним.