Я стираю свою тень 9
Шрифт:
— А ехли я начну хтрелять? Не прмахнухь х такого хахтояния. — Для пущей убедительности я взял в руки винтовку и посмотрел в прицел.
Сквозь стволы деревьев иногда мелькали тёплые фигуры противника. Конечно, попасть во врага с такого расстояния можно было только случайно. А ещё была вероятность зацепить своих. Такой план совсем не годился. Мы нуждались в мозговом штурме, но наш противник как раз был натаскан чувствовать шевеление чужих извилин.
— Хто ты там говорил про охонь? — вспомнил я, как следопыт испугался моего предложения поджарить дыню.
— Лех не любит охонь и кричит. Хохдатели это хлышат.
— А мы подоххем
— Я тебе ничем не помогу, — расстроился Галим, поняв, что в этом плане ему нет места.
— Будь хядом, и вхё. Покахы мне, хто хоошо гоит.
Паренёк показал мне сухие кусты и ветки, которые могли разгореться. Чтобы разжечь пламя в этом не самом сухом лесу, мне пришлось смешать спирт из фляжки с топливом, животным жиром и марганцовкой. Получилась бордовая эмульсия, жарко горящая с постреливаниями. В экипировке также имелись термитные шайбы для выжигания замков. Их я тоже решил использовать для подстраховки.
Первый огонь мы разожгли среди сухого кустарника. Он легко ломался у корня, поэтому нам быстро удалось собрать приличный костёр. Второй собрали на удалении двухсот метров по ширине фронта, если считать им вражеское полукольцо. Я хотел, чтобы менталисты рассредоточились, облегчив мне работу по вызволению друзей из плена. Третий костёр собрал на удалении двухсот метров от второго. На его возведение пошли крупные ветки. С него я и решил начать.
Полил основание костра бордовой эмульсией и поджёг штатной зажигалкой на ядерной батарейке. Огонь жадно пополз по веткам, пожирая горючий раствор. Я не стал ждать, разгорится он или нет.
— Побехали, — приказал я Галиму.
Мы рванули к среднему костру. Когда добежали, я обернулся и увидел, что над деревьями поднимается густой белый дым.
— Кихларода в вохдухе тут больхэ, чем на Хемле, — поделился следопыт.
— Это хоошо. — Я полил смесью второй костёр и поджёг.
Пламя поползло по тонким веткам вверх, вгрызаясь в древесину. Оставили его в полной уверенности, что костёр обязательно разгорится. Добежав до третьего, я услышал гул поднимающегося в небо пламени. Огонь горел, словно его подавали из трубы под давлением.
— Понятно, похему лех не любит огонь, — догадался я. Неконтролируемая стихия могла запросто убить его.
Я разжёг последний костёр и отбежал в сторону, потому что он разгорелся мгновенно и отдавал столько жара, что у меня чуть не обгорело лицо и руки. Галим, глядя на разгул стихии, выглядел напряжённым. Его можно было понять. По юности он воспринимал лес как свой дом, даже неосознанно, и относился к пожару с огромной опаской.
Теперь надо было проверить, как отреагировал на наши действия враг. Я забрался на дерево и осмотрелся при помощи радара. Как и предполагал, они разделились. Три группы двинулись к огню, четвёртая осталась охранять Троя и Апанасия. Она состояла из двух тыквоголовых и десяти ищеек, причём последние носились вокруг менталистов и пленников. Это напоминало придумку, обеспечивающую неуклюжим большеголовым служителям плазмоидов безопасную зону.
— Побехали, — снова скомандовал я.
Мы рванули по дуге, чтобы обойти приближающиеся к огню группы и выйти к той, которая охраняла моих друзей. План казался простым, но я не знал, какое расстояние будет для нас гарантированно безопасным и смогу ли я реализовать на нём возможности оружия.
Радар своевременно предупредил о появлении рядом летающего евнуха. Тварь рыскала в небе, пытаясь разглядеть нас при помощи огромного глаза, выращенного создателями на его брюхе. Он прошёл рядом в сотне метров, а мы в это время спрятались под могучей кроной дерева.
— Не думай, — напомнил Галим.
Я кивнул в знак того, что помню о предупреждении, а сам подумал по возвращении взять курсы по медитации, чтобы научиться останавливать неконтролируемый поток мыслей. Моя Айрис иногда практиковала безмысленные процедуры, но я всегда считал, что именно мысли делают меня человеком, а не наоборот. Оказалось, что умение не думать в нужный момент может спасти жизнь.
Евнух скрылся с экрана радара. Я подтолкнул Галима.
— Погнали.
Он припустил за мной, не отставая на коротких спринтерских дистанциях. Мы бежали, пока не ощутили чужой мысленный поток. Твари управляли ищейками и обменивались информацией между собой.
— Шесть нет… двадцать, двадцать один, двадцать два движение по радиусу… сорок три нет… пятьдесят два нет… два, два нет.
Общение временами звучало немного бредово, но несложно было догадаться, что это были обыкновенные отчёты исполнителей, помеченных порядковыми номерами. «Нет» скорее всего означало, что названный объект ещё не нашёл нас.
— Не думай, — снова попросил Галим.
Я снял с плеча магнитную винтовку и занял удобную позицию. На расстоянии в километр разглядел Троя и Апанасия, безвольно стоявших рядом с тыквоголовыми. Группы, которые направились к огню, оказались засвеченными им, поэтому я не смог рассмотреть их в прицел, но решил не отвлекаться. Мне надо было вызволить друзей, и чем раньше, тем лучше, пока не успела прийти помощь.
Стрелять с такого расстояния я не решился. Микроскопическое движение могло фатально сказаться на итогах выстрела. Надо было подойти ближе и выбрать такой ракурс, в котором цели находились на максимальном удалении от друзей.
— Мне надо блихэ, — доложил я Галиму.
— Нееэт. — Он вытаращился на меня, как на безумного. — Мы ухе на гханице. Дальхэ хмерть.
— Впехеди в двухтах метхах пховал, — озвучил я ему часть плана. — Я хпхачухь в нём. Ехли не хохешь, охтавайха хдехь.
— Я х тобой. — Мальчишка испугался остаться в одиночестве сильнее, чем попасться вместе на крючок тыквоголовым. — Только не думай.
— Хоошо. Я буду хчитать про хебя.
— Ладно.
Прежде чем рвануть вперёд, я затих, чтобы утихомирить мысли. Слышал, как шумит возбуждённый пожаром лес, как ломают кусты бегающие напропалую ищейки.
«Раз, два, три», — посчитал я мысленно и побежал вперёд, в направлении ближайшего провала, обнаруженного радаром. Галим понёсся за мной.
«Четыре, пять, шесть, семь…» — считал я, чувствуя нарастающее напряжение в голове, пытающееся сбить меня с мысли. Ощущение напоминало пограничное состояние между сном и явью, когда ты не можешь уснуть, а потом вдруг понимаешь, что давно сбился со счёта и успел ненадолго уснуть. Цифры скакали с места на место, десятки путались, но я упорно заставлял себя возвращаться к нарушенному порядку и считать осмысленно, правильно. Из-за этого я ничего не видел и не слышал вокруг и чуть не проскочил провал.