Я сын батрака. Книга 1
Шрифт:
Накануне моего отъезда, у нас во дворе были накрыты столы, и провожать меня собралось народу пол хутора. Они ели, пили, потом пели песни, плясали, обо мне они, конечно, давно забыли, я от скуки вышел за ворота, сел на завалинку и сижу. Смотрю, от своего двора ко мне идёт Алексей Беленко, он тоже был на проводах у нас, но затем ушёл, наверное, ему было скучно сидеть среди взрослого населения хутора.
Подходит, садится со мной рядом, и говорит: «Слушай, Сеня, мой дядька хочет, с тобой простится, и просил, чтобы ты зашёл, сможешь сегодня?» Странный вопрос, подумал я, а почему же не могу, тем более к его дяде я хорошо относился, мне не только его было жалко, как инвалида, но и потому, что он грамотный и начитанный человек. Мужчина он был не старый, лет пятьдесят, из-за инвалидности у него не работали ноги и левая рука, двигался он на коляске. Когда он попал к Беленковым, то меня в хуторе не было, как вы знаете, я был в «Турне» по Ставропольскому краю, а как его привезли, рассказывали так.
В один из дней во двор Беленковых заехала бричка, на которой сидели три взрослые женщины и мужчина. Женщины, никого не спрашивая, сняли мужчину с брички, на коляске подкатили к тёте Ульяне, Лёнькиной матери, и старшая из женщин, как оказалось жена дяди, сказала тёте Ульяне: «Забирай
Я к Беленковым ходил часто, особенно когда мы вместе с Алексеем работали с табуном. Как-то дядя попросил меня, чтобы я побрил ему голову. Раньше ему голову брил Лёнька, а потом отказался, по какой причине, я не знаю. Но с этого вечера по надобности, я приходил брить ему голову. И вот однажды брею ему голову, а он мне и говорит: «Сеня, ты слышал Хрущёв полуостров Крым, всё Черноморское побережье, вплоть до границы с Болгарией, отдал Украине. Ведь сколько там полегло русских солдат, пока мы у Турков отвоевали эти земли. А он взял и просто так отдал. А ведь украинцы нам тогда не то что не помогали, а наоборот, воевали против русских на стороне Турок за деньги. Этот Хрущёв сам хохол и поэтому своим хохлам отдал завоевания русского народа. И сделал он это нагло и бессовестно, никого не спросил. С передачей Украине Крыма и всего черноморского побережья, Хрущёв поступил незаконно и грубо, да и вообще, он по натуре не образованный хам» — «Слышал, — говорю, — да какая разница, ведь все равно всё принадлежит советскому союзу» — «Не скажи, — парировал дядя, — сколько империй развалилось, я думаю и союз не вечный, и тогда Россия потеряет эти земли». И знаете, он оказался прав. В средине девяностых, руководители республик, развалили СССР, а Крым и побережье Чёрного моря от Крыма до берегов Болгарии отошло к Украине. Я думал, что, при дележе территории Союза наш тогдашний президент Б.Н. Ельцин, потребует от Украины вернуть земли назад. А нет, не потребовал. Может, побоялся, а может ещё что-то.
Но, как бы то ни было, этот лысый, жирный, бестактный руководитель страны, по прозвищу Никита кукурузный, нанёс России, и российскому народу, неизлечимую рану, от которой возможно мы не сможем вылечиться.
Расскажу ещё один случай о Хрущёве, который произошёл с ним, когда он был в Чехословакии. Мне об этом рассказывали москвичи, когда я в Москве был на переподготовке.
Сюжет.
Хрущёв в Чехословакии, ходит по кукурузным полям и с ним ходит целая делегация чешских и советских работников, а также журналисты. Хрущёв берёт в руки початок кукурузы и говорит: «Маловатый початок, у нас на Украине они в два раза больше». Затем он начал рассказывать хозяевам, как правильно надо выращивать кукурузу, чтобы иметь хороший урожай. Он рассказывает, а чешские руководители и их журналисты стоят за его спиной и смеются над словами Хрущёва. И им было от чего смеяться. Если в Союзе в то время снимали урожай кукурузы по 35–40 центнера с гектара, то, в Чехословацкой республике он был 60–65 центнера с гектара. Вот такие ляпы допускал этот руководитель. Ну, ладно, хватит о политике, поеду служить в армию, а то я слишком увлёкся политикой, как говорится, наболело, вот и захотелось высказаться. На призывном пункте в Ипатово, я убедительно просил военкома, что бы меня обязательно взяли в армию, а то, говорю ему, я на гране срыва, или кого-нибудь в хуторе убью, или сам повешусь. Мою просьбу слушал, какой-то майор, который сидел на стуле рядом, затем он меня спросил: «Механизатор?» — «Да», — отвечаю. «Пойдёшь в танковые войска?» — снова спросил он у меня. Я с большим удовольствием согласился.
Так я оказался в армии. Везли нас в товарных вагонах долго, куда нас везли, мы не знали, но по солнцу видели, что едем, куда-то на северо-запад. На нашем пути всё было не интересно, поэтому из всего опишу только один случай, который нас призывников порадовал.
НЕОЖИДАННЫЙ ЛУЧИК СЧАСТЬЯ
В пути мы уже были дней пять или шесть, точно не помню, но знаю точно, что такая поездка нам прилично надоела. Едем, едем и никакого разнообразия, видим только поля, леса, разные перелески и ничего интересного. И вот, на нашем нескончаемо длинном пути нам улыбнулось счастье. Вдалеке замаячил лучик света, а именно, девушки, которые работали в поле.
Их было много, человек тридцать, они бросили работать и стали махать нам руками, а мы, стояли у дверей вагона и тоже им махали руками. У меня в голове промелькнула мысль, вот бы было хорошо, если бы сейчас остановился поезд. И наш машинист как будто мои мысли подслушал, и поезд начал тормозить, а потом и совсем остановился. Мы все горохом высыпались из вагонов, и наперегонки побежали навстречу своему счастью, а «счастье» бежало к нам навстречу. Ко мне подбежало счастье, в виде девушки лет двадцати, симпатичное, загорелое, улыбающееся, и почему-то босиком. Девушка сразу набросилась на меня и давай обнимать и целовать, я вяло сопротивлялся, сначала хотел узнать, кто она такая, как её зовут, и в какой мы находимся местности.
Она ничего не говорила, только тащила меня за руку, к лесной полосе, которая находилась в десяти метрах от нас. Я уже было подумал, что она глухонемая, как вдруг, она что-то залепетала на непонятном мне языке, и ещё активнее потащила меня в нужное ей место. Затем она остановилась и начала указательным пальцем правой руки что-то писать на своей левой ладони. Пальцем поводит, а потом смотрит на меня, а я ничего не понимаю, и только головой мотаю. Девушка поняла, что от меня ничего не добьёшься, ещё крепче ко мне прижалась, но тут сильно загудел паровоз, собирая нас в вагоны. Услышав звук паровозного гудка, я повернул голову в сторону поезда, а он, будь он не ладный, начал потихоньку двигаться, а мне до него бежать ещё метров сто. Представляете моё положение, и девушка рядом, которая не хочет меня отпускать, и от поезда отстать не хочется, что тогда я буду делать. Я, легонько отодвинул девушку от себя, сказал ей: «Прощай», она поняла, что я ухожу, и её лицо стало таким грустным, что ещё секунда, и она заплачет. На прощанье, я её крепко обнял и поцеловал в губы, затем повернулся и побежал к своему вагону, и на бегу видел, как вся наша «гороховая» команда, короткими перебежками пробиралась к своим вагонам. Я заскочил в вагон, стал у двери, посмотрел туда, где я только что оставил своё счастье, а оно там же стояло и махало мне косынкой, которая до этого у неё была на голове. Я смотрел на девушку с косынкой в руке до тех пор, пока наш поезд
КУРС МОЛОДОГО БОЙЦА
Мы прибыли на вокзал города Клайпеды, разгрузились и пешим шагом пошли к месту назначения. Шли долго, через весь город, я крутил своей головой направо, налево, смотрел вверх, и редко вниз. Мне всё было интересно, я никогда не видел таких строений, с остроконечными крышами и башенками на них. За городом наша дорога пролегала около моря, море я тоже видел впервые, одним словом, для меня всё было интересно. Пришли, в сосновый бор, где были деревянные постройки в виде бараков, в одном из таких бараков и разместили нас. В нём были построены нары в два этажа. Вот там мы и жили и проходили курс молодого бойца. Что такое курс молодого бойца многие знают, но если кто не знает, то я коротко объясню. Это почти то же самое, что и служба в армии только в усечённом порядке. Тот же самый утренний подъём, зарядка ну и прочие «прелести» армейской жизни. Вы знаете, что когда в одном месте собирается большое количество людей, то они группируются по земляческому принципу. Я южанин, но ни к одной южной группе я не прибился, мне просто они были не интересны, и я, какое-то время находился как бы сам по себе, и это было до тех пор, пока не познакомился с Питерскими ребятами, они себя так называли, ну я их стал так звать.
Питерские ребята недолюбливали южан, это было самого начала нашего приезда. По какой причине это происходило, я не знаю, а тут ещё «масла в огонь» подлил южанин Иван Клочко. Он в присутствии питерских парней подошёл к нашему командиру взвода и спросил: «А где здесь находится школа сержантов?» Такой интерес южанина к школе сержантов Питерских парней взбесил. Они гордились своим революционным рабочим движением, и себя к этому движению причисляли, то есть, они были, как бы продолжатели этих традиций. Одним словом «рабочая косточка». И вот по этой причине тех, кто рвался в начальство, они не любили, и при удобном случае, им старались навредить. А вот знакомство у меня с ними произошло, на мой взгляд, интересно.
ЗНАКОМСТВО С ПИТЕРСКИМИ РЕБЯТАМИ
В первое время и в нашем коллективе образовывались земляческие группы. Краснодарские отдельно, рязанские отдельно, ну а питерские, само собой, отдельно, и они себя считали высшей кастой нашего общества. Вот одному из этой высшей касты я и дал пинка под зад.
А получилось это таким образом. Так как я ни к одной группе не примкнул, то перед отбоем, когда у нас было 40 минут личного времени, мне их разделить в личной беседе было не с кем, поэтому, в это время, я гулял один, по освещённой тропинке лесистого парка, в котором мы жили.
Мне просто было интересно ходить среди таких огромных деревьев ты среди них как муравей, человека практически не видно. А у нас в степных просторах не так, там у нас человек ВЕЛИКАН. Мне всё было интересно, ведь я впервые оказался среди громадных сосен. Конечно, в наших краях тоже были деревья, но только в саду или лесной полосе, но они, естественно, своими размерами намного уступали этим соснам.
В один из вечеров я, вот так же ходил по тропинке и прогуливался, от казармы до столовой и обратно. В столовой там у нас был буфет, он работал до 9.30, если бы у меня были деньги, я бы тоже что-нибудь купил и приглушил бы голод. Но у меня денег не было, потому что, и у моих родителей денег не было, так как они работали в колхозе, а там деньги за работу не платят. К старшему брату Андрею я и обращаться не стал, потому что знал, все равно толку не будет. А больше помощи ждать и не от кого. Вот поэтому я ходил к этому буфету, постою около него и иду обратно к казарме. А некоторые ребята из дома деньги получали, те же питерские время от времени ходили в буфет, да и южане, в частности Лёша Зенцов, получал от своего дяди деньги и приходил в буфет, покупал печенье, один раз и меня угощал. Правда, парни деньги получали небольшие 40–50 рублей, но в нашем положении эти деньги были большие. Так вот, в один вечер я по своему маршруту прогуливаюсь, дошёл до столовой, и слышу за углом здания какую-то возню и приглушённые матерные слова. Подойдя ближе, я увидел двух парней из нашей роты. Я их знал обоих, так как мы в роте находились уже дней десять. Правда нас тогда солдатами назвать было нельзя, так как мы ещё ходили в гражданской одежде и присягу не принимали. Да у нас тогда не было ни взводов, ни отделений, просто была толпа парней, которую назвали рота. И командовал нами сержант и два его помощника, солдаты без званий. Всех парней роты я тогда не знал, а этих, вцепившихся друг в друга, парней я знал хорошо, особенно Лёшу Зенцова. Если говорить честно, то Лёша на призывника похож не был, на вид ему было лет шестнадцать, белобрысый невысокого росточка и весь такой щуплый и беленький, что как будто его до армии держали в погребе. А второй был из питерских парней, тоже парнишка не высокого роста. Что они не поделили, я пока не знаю, сейчас я подойду к ним разберусь, и тогда вам сообщу. Я подхожу к ним и вижу, Зенцов, что-то держит обеими руками, а питерский хлопец, старается это что-то отобрать у Зенцова. Я у них спрашиваю: «Что вы, друзья-товарищи, не поделили?» Зенцов на меня посмотрел с радостной надеждой и этот, что из высшей касты посмотрел на меня зло, и наверное подумал, а этот откуда нарисовался. Но что бы он, не думал я, уже принимаю участие в их споре, а Зенцов мне говорит: «Сеня, я в буфете купил пачку печенья, а этот, хочет у меня её отобрать». Я смотрю на кастистого и жду, что он скажет, а он мне говорит: «Да я не всё печенье хочу отобрать, а только половину. Делиться надо мы все здесь не доедаем». Они вдвоём держатся за эту пачку печенья, а я питерскому призывнику говорю: «Это печенье купил Зенцов и только он вправе распоряжаться с кем делиться или не делиться, а ты сейчас же отпусти руки Зенцова». Этот, который из высшей касты с вызовом меня спрашивает: «А что будет, если я не отпущу его руки, ты же побоишься бить питерского, потому что за меня тебе влетит». На что я ему сказал: «А я тебя бить и не буду, я просто тебе дам пинка под зад, и ты полетишь с пёрышком в этом месте». Тогда была такая поговорка. Он хотел, что-то ещё сказать, но не успел, я ему дал такого пенделя, что он забыл про печенье и побежал в казарму. Питерских парней я в то время не знал, видел их, что они кучкуются, но лично знаком ни с кем не был. В то время я спал на нарах с южанами, частности моим соседом был Алексей Зенцов. Мы с Алексеем пришли в казарму уже все готовились к отбою. Я думал, что питерцы в этот вечер придут со мной разбираться, но этого не случилось.