Я тебя никогда не забуду
Шрифт:
– Как скажешь.
– Я умею благодарить. Уж поверь.
– Мне ничего не надо. – «От тебя не надо». – Повторяюсь, я сюда приехал ради полковника. – «Аркадьич меня и отблагодарит, если сочтет нужным»
– А если не я – если Любимов тебя попросит найти этих сволочей?
Я промолчал. Вопрос был гипотетическим.
– Он тебя точно попросит, – продолжал Верный. – И прошу – я. Конечно, я понимаю, что одной моей просьбы тебе недостаточно, но, я думаю,
«Видать, мне этого дела не избежать. Причем придется действовать и дальше в одиночку. Н-да, тогда тебе, Эдуард, – да и полковнику – действительно придется меня отблагодарить».
– Ты знаешь, кто они, похитители? – спросил я, тем самым начиная свое частное расследование, от которого, похоже, мне не отбояриться.
– Нет.
– Догадываешься?
– Тоже пока нет. Правда, бродят кое-какие мыслишки по этому поводу. Если сложатся, сообщу. Одно могу сказать: голос похитителя, который мне звонил, я раньше никогда не слышал.
«Я также не буду говорить тебе, майор, про большое мое подозрение, что ограбление в Люберцах и похищение твоей дочки – дело рук одних и тех же преступников. А может, и поджог дачи Порядиной – тоже».
– Скажи: а зачем ты, Эдик, попросил, чтобы люберецким делом занялся именно я?
– Потому что ты в Московской области – лучший сыщик.
– Спасибо, конечно, за комплимент, но… Кем тебе приходятся Степанцовы? – напрямик спросил я.
– Он – никем, а она… Мы с ней встречаемся, – едва слышно прошелестел он.
Прозвучало это достаточно определенно, но я тоже понизил голос до едва слышного шелеста – чтобы не сдать своего коллегу супруге, мужская солидарность:
– По работе встречаетесь или в смысле личной жизни?
– В смысле личной, – еще тише отвечал Эдик.
«Замечательно, – подумал я самоиронично, – лучшего сыщика подняли среди ночи, чтобы раскрыть дело о разбойном нападении на мужа любовницы майора Верного».
– Ограбление твоей Риты Степанцовой и похищение Олюшки – связаны, как ты думаешь?
– Представления не имею.
– Может, тебе мстит другая твоя девушка? Обиженная? Ревнивая?
Лицо Верного застыло. Казалось, он не обиделся, а всерьез взвешивает варианты. Потом сделал вялый отрицательный жест:
– Нет. Не может быть.
– Ладно, расскажи про похищение. Кого ты видел?
– Практически никого.
Майор отвечал мне, по-прежнему лежа на спине. Он в изнеможении закрыл глаза, черты лица его заострились. Здорово его шандарахнули по затылку.
– Про то, что было вчера, жена тебе уже, наверно, доложила…
– Да, рассказала. Но только ты – не она! – разговаривал с похитителем по телефону. Какое у тебя впечатление?
– Молодой. Русский. Скорей всего, москвич. Не урка. Образованный.
– Хорошо. А что случилось сегодня утром? Итак, в вашей квартире раздался звонок…
Я давал возможность Верному
– Похититель позвонил ровно в одиннадцать. Говорил он быстро, сказал, чтоб через полчаса я был с деньгами в парикмахерской на Лесной, что возле ДК имени Зуева. Там, мол, я получу дальнейшие инструкции. Я взял деньги – утром жена сняла их с книжки, они просили три тысячи рублей – и поехал…
«Значит, три тысячи. Эту цифру назвала мне Верная и успела в ванной предупредить его. Н-да, если разобраться, как-то несерьезно звучит сумма. Наверняка денег было больше…»
– Я подумал тогда, – продолжал майор, – что откуплюсь от него. А скорее напугаю или просто отобью дочку силой…
– Почему не позвонил на службу? Тебе помогли бы…
– А ты? – Верный приоткрыл глаза: – Ты позвонил бы? У тебя, кажется, ведь тоже дочь… Ты стал бы рисковать? И поднимать шум?
– Стал бы, – твердо сказал я, хотя в душе не был уверен на все сто процентов.
– Ну а вот я не смог заставить себя рискнуть.
– А в чем риск?
– Ты что, не понимаешь? Какие-то чужие дяди будут вызволять мою девочку… Кто она им? Ты что, Олимпиаду в Мюнхене не помнишь? Дело Альдо Моро?
– Мы не в ФРГ и не в Италии.
– Может быть, но я все равно боялся за свою дочь.
«А еще ты наверняка боялся вопроса, который неминуемо прозвучал бы (и он, наверное, все-таки прозвучит, вряд ли нам удастся сохранить дело в тайне): почему похитили именно твою дочь? И, наверное, именно ради того, чтоб его не задали, ты готов был рискнуть – и собой, и даже здоровьем своей Олюшки».
– Ладно, давай лучше по фактам. Как дело дальше было?
– Я приехал в ту самую парикмахерскую на Лесной. Зашел, сел среди посетителей. Очередь небольшая, человека три. Вдруг из зала выглядывает администраторша: «Здесь есть майор Верный? Вас срочно просят со службы». Я пошел, взял трубку – услышал тот же самый мужской голос: «Перейдешь через улицу, дом номер такой-то, подъезд, этаж…» Номер квартиры парень не назвал. Сказал, чтоб я поторопился, у меня есть только пять минут. Что мне оставалось делать? Я решил выполнить инструкции похитителей. Отправился, куда они сказали. Поднялся на нужный этаж на лифте. Смотрю: двери всех квартир закрыты – а одна наполовину открыта. И тут я, знаешь ли, Павел, лопухнулся… Я вытащил пистолет и пошел туда, в ту самую квартиру…
– Ты был с личным оружием? – удивился я.
– В том-то и дело.
– Оно, что, у тебя – в постоянном ношении?
– Да, я договорился.
– Зачем?
– Сейчас речь не об этом, – отмахнулся он, и прозвучало сие, как: «Не твоего ума дело». А потом вздохнул и слабым голосом продолжил: – Короче, я не ждал ловушки… Вошел… Только и успел увидеть чей-то силуэт на фоне окна, кажется, женский – а потом вдруг: сильнейший удар по затылку… И – все… Тьма… Очнулся, когда уже стемнело. Лежу в чужой квартире, на полу в прихожей, голова в кровищи… Никого больше нет. Ни Олюшки, ни похитителей. Пистолета тоже нет. И денег.