Я тебя никогда не забуду
Шрифт:
Наконец в телевизоре затухли скрипучие голоса кукол и воспитательное бубуканье тети Вали, раздалась духоподъемная мелодия, сопровождающая титры программы «Время». Донеслись бодрые голоса дикторов Шатиловой и Кочергина: «Здравствуйте!.. Здравствуйте, товарищи!» Щелчок выключателя заткнул их вместе с теликом.
Ко мне вернулась хозяйка. Кивнула: «Пойдемте».
Спасибо, родная: я уж думал, что меня в этом доме никуда дальше кухни не пустят.
Обстановка в гостиной выглядела обычной: гэдээровская полированная стенка,
Олюшка оказалась прозрачным созданием с белыми волосиками и голубыми глазищами. Она сидела на диване в пижамке и болтала ногами в шерстяных носочках. Глянула на меня без страха и с нескрываемым любопытством.
– Вот, Олюшка, это дядя Павел, – назидательно молвила мамаша. – Он, как и наш папа, милиционер и ловит бандитов и других плохих людей. Дядя Павел хочет с тобой поговорить.
– Привет, третьеклассница, – сказал я, и сердце у меня сжалось. Мне вспомнилось, что совсем вроде недавно моя родная дщерь была таким же невинным, широко распахнутым созданием, а теперь таскает мамины туфли, ворует ее помаду и клянчит джинсы, а недавно я застукал ее с сильнейшим запахом курева. Всего шесть-семь лет меж нашими дочками разницы… Н-да-с, совсем недавно и моя была ласковым, милым котенком… А теперь что из нее выросло? Драная кошка?
– Приве-ет! – радушно ответила Олюшка, и я понял, что мне удастся настроиться с ней на одну волну.
Я уселся рядом с ней на диван, а мамаша расположилась напротив нас, в кресле, строго скрестив ноги в туфлях.
– Скажи мне, Олюшка, – начал я без разминки, – женщина, которая тебя вчера забирала из школы, – она была молодая?
– Не очень.
– Моложе мамы или старше?
– Моложе.
– А она говорила по-русски?
– А как же еще? – переспросила девочка с улыбкой – она, видно, решила, что я пошутил.
– С акцентом?
– Как с акцентом? Как шпионы, что ли? – ответила шуткой девчушка.
– Ну да, как шпионы или как продавцы на рынке, – передразнил я южный говор: – «Маладой парэнь, гваздика нада?»
Девочка засмеялась, а потом сказала:
– Не, без акцента.
– А дядя? Ведь был же еще дядя? Он тоже совсем русский был?
– Да. Не лаврушник.
– Оля! – строго сказала Верная.
– А что? Папа так говорит.
– Тот дядя, он какого был возраста? Моложе папы? Или меня, например?
– Моложе.
– А роста? Выше меня?
– Выше. Намного.
Во мне метр семьдесят шесть, однако известный факт: жертвам, особенно детям, преступники всегда кажутся крупнее, чем есть на самом деле. Раз девочке видится, что парень выше меня «намного», будем считать, что в нем – метр восемьдесят – метр восемьдесят пять.
– Какие-нибудь особые приметы у этой парочки были?
– А что такое особые приметы?
– Ну, шрамы, или хромота, или большие родинки…
– Или бородавки… – хихикнула девочка.
– Ну, да.
– У тети была
– А волосы у нее какого цвета?
– Рыжие. Крашеные, наверно.
– А как они были одеты?
– Вы имеете в виду верхнюю одежду или нижнюю?
– И ту, и другую.
Олюшка стала подробно перечислять: они, девочки, уже с младых ногтей женщины, я-то и сейчас не замечаю, кто во что одет, если этого не требуется в интересах дела. А уж когда мне было десять – тем более!
– Тетенька была без шапки, в сапогах и в черном полушубке. А под низом у нее были джинсы и коричневый свитер. А дядя носил джинсы и дубленку.
– Скажи, а как они друг друга называли? Как друг к другу обращались?
– Она ему говорила «Володя», а он ей «Вера»… Только однажды… – Девочка лукаво глянула на меня. – Дядька оговорился и назвал ее другим именем, она ему сделала замечание, и он поправился.
– И каким же он ее именем назвал?
Девчушка торжествующе, с превосходством посмотрела:
– Лера.
Да здравствуют свидетельницы-девочки! Все видят, все слышат, все подмечают!
– Павел Савельич, – предостерегающе наклонилась ко мне мадам Верная, – пора заканчивать, Олюшка устала.
– И последний вопрос. – Я повернулся к девочке и заглянул в ее бездонные голубые глаза. – Когда тебя эта тетенька встретила после школы, вы сразу поехали в ту квартиру?
– Да.
– А на чем вы поехали? На метро?
– Нет, на машине.
– На машине какой? Грузовой, легковой, пожарной?
Олюшка хихикнула:
– На легковой.
– И за рулем сидел тот самый дядя?
– Угу.
– А машина какого была цвета?
– Серая. Или зеленая. Или голубая. Я не знаю, она грязная была.
«Вряд ли, конечно, она помнит марку, тут свидетели-девочки все-таки уступают мальчикам, но попробовать все-таки стоит».
– А какая была машина? «Жигули», «Москвич», «Волга»?
– Не как у папы.
– А какая у папы?
– С багажником сзади.
– У нас «Жигули», тринадцатая модель, – подсказала Верная.
– А эта была без багажника?
– Угу.
– Значит, «Москвич»?
– Наверное.
Кого-то мне напоминала эта парочка похитителей. Да не «кого-то», а вполне определенных граждан. К примеру, тех двоих, что ограбили квартиру Степанцовых. Ох, многое совпадало: и двое молодых людей, и оба в джинсах. И автомобиль «Москвич», и девушка, которую на самом деле зовут Лерой. Вот только преступная специализация – опять! – совсем другая. Там – «марьяжный» разбой, а здесь – похищение человека с целью последующего выкупа. А если… Если, допустим, вспомнить Порядину, которая работала вместе со Степанцовой? И добавить к числу преступлений парочки еще и поджог?! Да, странная разбросанность…