Я тебя придумала
Шрифт:
Но Линн отпустила её. И в тот момент Элли почувствовала одновременно горечь и облегчение. Горечь от того, что придётся продолжать лгать… А облегчение — от того, что не нужно отказываться от мечты.
Аравейн всегда говорил ей: «Нужно делать не то, что хочешь, а то, что правильно». И это было правильно. Пусть и больно.
Значит, так тому и быть. Она сделает то, что должна. И Линн простит её. По крайней мере Элли очень на это надеялась.
.
После разговора с Эдигором в вечер накануне бала девушка поняла — император узнал её. Она не понимала,
«Ты считаешь меня жестоким, Ленни?»
Он хотел сказать совсем другое, но не мог, и она простила Эдигору эту слабость. В конце концов, не всегда важно — были слова произнесены или остались невысказанными.
Эллейн увидела всё в его глазах.
«Ты простишь меня, Элли?»
И она ответила…
«Да».
Девушке было жаль, что это их последний разговор, она не успеет обнять Эдигора и рассказать ему всё-всё. О том, почему разыграла своё предательство, и о том, как ей было страшно. И о том, как постепенно изменялась её любовь к нему, становясь просто нежной привязанностью и, наверное, дружбой. И как она хочет, чтобы у них с Линн всё было хорошо. До самой глубины своей несуществующей, как думают о Тенях, души.
Эллейн думала об этом чуть позже, когда шла по коридору, возвращаясь в их с Линн комнату после разговора с Аравейном, и вдруг сзади раздался чей-то тихий голос.
— Элли!
Не успев даже подумать о том, что не следует реагировать, она обернулась. И наткнулась взглядом на улыбающегося Люка.
За то время, что Эллейн работала с герцогом, она успела выучить наизусть все его улыбки. Эта была из тех, которую девушка мысленно называла счастливо-сияющей.
— Я так и думал. — Люк сделал шаг вперёд и дёрнул её за волосы. — Элли, я так рад тебя видеть… то есть, не совсем видеть, но всё равно рад.
— Как ты догадался? И когда? — обречённо выдохнула Эллейн.
— Недавно. Когда ты меня лечила. У тебя глаза светились изумрудным светом, как у… ну, как у тебя. — Люк хмыкнул. — А потом я, присмотревшись, заметил некоторые твои привычки. Раньше я думал, это всё из-за того, что Ленни — ученица Эллейн, но теперь… Я всегда верил, Элли, что ты не предавала императора. Не могла ты… Я ведь знал тебя…
— Тише, Люк, пожалуйста.
И тут герцог обнял её. Крепко-крепко, так, что слёзы из глаз брызнули.
— Почему ты думаешь, что я тут не по той же самой причине? Может, я хочу убить Эдигора?
Люк тихо рассмеялся.
— Элли, я, конечно, иногда бываю дураком, но не сейчас.
Она вздохнула.
— По-моему, мне нужно увольняться из тайных агентов. Вон, как ты быстро меня раскусил.
— Просто я тебя знаю и люблю, — ответил герцог, щёлкнув Элли по носу.
И тут девушка подумала — а ведь у Люка нет причин любить её, он не связан с частичкой души Линн… Как же так может быть?
Подумать об этом помешал его вопрос:
— Что ты собираешься делать? — Он серьёзно и обеспокоенно смотрел на неё. — Скажи мне, пожалуйста.
— Я не могу, — она покачала головой. —
— Что значит — Теней? Мы говорим об Иборе или… — Люк запнулся. — Элли… нет, ты сошла с ума!
— Давно уже. Ты только заметил?
— Элли, не смей. Не вздумай жертвовать собой!
Она не понимала, как он догадался. А ведь ответ был прост — герцог увидел в глазах девушки тень самой смерти.
— Люк, — Элли взяла его за руки и крепко пожала их, — пожалуйста, обещай мне не вмешиваться. Очень прошу тебя. Что бы завтра ни происходило — не вмешивайся. Я обещаю — всё будет хорошо.
— Элли…
— Пожалуйста, Люк. Это мой выбор. Уважай его.
Он вздохнул.
— Хорошо.
Девушка, с облегчением улыбнувшись, кивнула, и уже хотела уходить, как вдруг вспомнила одну вещь…
— Кстати… Я давно хотела тебе сказать…
— Да?
Элли рассмеялась и на миг превратила свои глаза в прежние — изумрудно-зелёные, от чего герцог немного испуганно, но радостно охнул.
— У тебя замечательная дочка, Люк.
Глава девятнадцатая, и последняя
— И в трагических концах есть своё величие. Они заставляют задуматься оставшихся в живых.
— Чего же тут величественного? Стыдно убивать героев, чтобы растрогать холодных и расшевелить равнодушных.
«Обыкновенное чудо»
Я знаю, ты хотела, чтобы я уснула, потеряла сознание, не видела ничего из того, что будет происходить. Ты просто хотела избавить меня от боли.
Но этого не случилось.
Всё, до самого последнего воспоминания… Я увидела всё, как ты и обещала. Целая жизнь прошла… Твоя жизнь. А когда я открыла глаза, оказалось, что всего лишь доля секунды.
Я по-прежнему была здесь, только будто бы парила над бальным залом, наблюдая за всем сверху, как большая птица.
Я не знаю, почему так получилось. Возможно, из-за моей силы и желания быть с тобой до конца. До самого последнего вздоха, Элли.
***
Эллейн осторожно вытащила кинжал из раны и, выпрямившись, на мгновение прикрыла глаза.
Она так долго шла к этому моменту. Но сейчас не чувствовала ничего, кроме пустоты. Не было даже страха.
Девушка медленно повернулась к Ибору. Он смотрел на неё, улыбаясь. Эллейн тоже улыбнулась и обвела взглядом бальный зал.
Вейн всё сделал правильно — гости рассредоточены вдоль стен, в середине нет никого, кроме неё, Ибора и Линн. Значит, можно начинать.
— Давай, Эллейн, — сказал Ибор, словно услышав её мысли.