Я тебя придумала
Шрифт:
— Пусть это будет по-настоящему, — сказала Элли в тот вечер, когда рассказывала всё Аравейну. — Точнее, почти по-настоящему. Я устала быть Тенью на побегушках. Появление Ленни даст мне передышку на какое-то время. Да и, возможно, тогда Эд возненавидит меня? И мы сможем использовать его для открытия Источника?
— Мысль хорошая, — вздохнул маг. — Эдигор не может умереть в этом мире, в отличие от остальных. Но, боюсь, он не возненавидит тебя. Но не отчаивайся. Мы можем использовать другого демиурга.
Создавая Ленни, Эллейн сознательно взяла в качестве образца
Примерно в то же время Аравейн наконец закончил работать над заклинанием, с помощью которого Элли предстояло закрыть Источник навсегда.
Они искали ответ очень долго, с того самого дня, когда примерно шесть лет назад девушка ворвалась в комнату мага с диким криком.
— Я придумала! Придумала!
— Что именно? — спокойно поинтересовался Аравейн, поднимая глаза от книги, которую читал, сидя в кресле. Элли, взволнованная, с растрепанными волосами, подошла к нему и плюхнулась на пол, бесцеремонно отшвырнув книгу в сторону.
— Смотри, — она сунула магу в руку какой-то листочек бумаги. Развернув его, Аравейн прочитал: Когда кровь того, кто одновременно и любит, и ненавидит до самой глубины души, прольётся на острие, станет Тень видимой. И закрыть навсегда её сможет только свет души охраняющего и жизнь вечно проклятого, ставшего частью Источника.
— Вот! — Элли подпрыгнула на месте от возбуждения. — Я нашла это в нерасшифрованных пророчествах, автор совсем неизвестный, не Альгиус, и оно было сказано так давно, что все уже забыли о нём. Понимаешь? Чтобы открыть Источник, нужен кинжал, кровь проклятого мага — проводник для Тени — и кровь того, кто одновременно любит и ненавидит, как символ противоречия. А чтобы закрыть… Вейн, что нужно, чтобы закрыть дверь?
— Замок. И ключ.
— Вот! Замок — это моя жизнь. А ключ — свет души охраняющего. Это же про тебя!
— Похоже на то, — маг нахмурился. — Я понял твою мысль, Элли, но понятия не имею…
— А что, если использовать амулет Жизни?
Аравейн озадаченно посмотрел на девушку.
— Ты ведь знаешь, туда никак не вплести заклинание.
— Вейн, — Элли рассмеялась, — ты — Хранитель. Я — Тень. Неужели мы не справимся с этой задачей?!
Они справились. Шесть лет Аравейн разрабатывал это заклинание, и гораздо дольше он искал сам кинжал. Первую часть — ключ — Эллейн получила в ночь накануне своего «предательства», а кинжал…
Робиар очень помог им с поисками. Он тоже понятия не имел, что изобрёл Альгиус для того, чтобы его творение не утянуло в Тень, и долго изучал старинные манускрипты по магии крови, пробовал различные варианты… Элли уже была в отчаянии, и тут наконец, кинжал нашёлся. Это произошло в ту ночь, когда она в образе Ленни надела на шею Линн амулет Жизни Аравейна.
Теория Робиара о том, что кинжал притянется, если использовать кровь проклятого мага и Повелителя, сработала. Именно так Альгиус вызывал кинжал из Тени, в которой тот находился постоянно,
Вот так у них оказались почти все части мозаики. Кинжал, амулет Жизни, необходимое заклинание, сам проклятый маг — Элли. Оставалось только одно…
.
Эллейн ничего не знала про Линн, кроме того, что она — тот самый Творец, чья частичка живёт в ней самой. Аравейн не говорил девушке даже имени. Только попросил подстроить похищение и… убить орка.
— Что? — закричала тогда Элли. — Ты с ума сошёл! Я никогда не убивала!
— Это необходимо, пожалуйста, Элли. Он не умрёт, я обещаю. Да и как иначе настроить нашего демиурга против тебя?
Эллейн использовала Ибора, рассказав ему пророчества о Творце и о том, что с его помощью можно открыть Источник, чтобы уничтожить Аравейна.
— Почему же этого не смог сделать Альгиус? — нахмурился мирнариец.
— Не успел просто. Да и не было у него такого человека, чтобы и любил, и ненавидел. Только кинжал сделал.
Глава реформаторов думал долго и напряжённо. Решающим оказался аргумент Эллейн о том, что после того, как Аравейн и все присутствующие — кроме, разумеется, Дорианы, её они должны будут закрыть — погибнут, Ибор сможет забрать силу Творца себе.
— С помощью этой силы можно изменять мир, как тебе захочется.
Увидев глаза мирнарийца, Элли поняла, о чём он думает. Снять проклятье… Да, это было бы хорошо. Но невозможно, даже если отнять силу у демиурга, ведь Творцом в полном смысле слова ты не станешь, только очень сильным магом. Но Ибору она об этом решила не говорить.
— Она возненавидит меня в образе Эллейн. И полюбит — в образе Ленни.
— С чего это вдруг?
Девушка улыбнулась.
— Я буду милой. Очень милой, Ибор.
Он рассмеялся. Конечно, ведь он не знал, что Элли не составит труда быть милой не потому, что она превосходно умеет притворяться, а потому что в образе Ленни она будет настоящей.
От Линн пришлось закрываться заклинанием, иначе она почувствовала бы Эллейн так же, как потом всегда ощущала Ленни. Этого нельзя было допустить.
Вот только все их планы чуть не пошли прахом, потому что рядом с Линн Элли хотелось жить. Она давно не думала об этом, мечтая о смерти с самого детства, и тут вдруг — жить.
Это чувство было похожим на полёт. Выше, выше, выше, и задыхаешься от счастья и ветра, бьющего в грудь. Элли не хотелось верить, что Линн и Рым так относятся к ней только из-за той маленькой частички души.
В тот вечер, когда маленькая Тень спросила у Линн, можно ли ей уйти, отпустит ли она её… Элли была готова всё бросить. Пусть остаётся Источник, другие проклятые маги, заговорщики, Ибор, император… пусть. Она больше не желала лгать этой замечательной девушке с ласковыми пепельными глазами. Элли хотела рассказать правду. Рассказать, что вовсе не такая ужасная рыжая стерва, как о ней думает Линн, нет… Она хотела, чтобы Линн обняла именно её — Элли, а вовсе не Ленни. Чтобы она увидела её настоящие глаза — зелёные. И взъерошила её настоящие волосы — алые, как кровь.