Я умею прыгать через лужи (сборник)
Шрифт:
— Ну, что я тебе говорил? Только коня понапрасну загонишь. Этого жеребца ни одна здешняя лошадь не достанет. Мы тут все пробовали за ним гоняться.
— Хоть лопну, а добуду его! — сказал я.
Через несколько месяцев я снова заговорил об этом с Джеком.
— Не родилась еще та лошадь, что с ним сравняется, — внушал я ему. — Взять хотя бы мою серую кобылу. На этой лошадке я с кем хочешь потягаюсь, а Джентльмен бросил нас, как стоячих, когда я на прошлой неделе отрезал его от табуна.
— На подставных гнать надо — иначе его не добудешь, —
— А сколько всадников ты бы взял?
— Четверых хватит.
— И по запасной лошади на каждого.
— Давай-ка обмозгуем это дело, — сказал Джек.
Мы решили позвать двух объездчиков из Килферы и попытать счастья в следующую субботу. Мы нарисовали примерную карту местности и прикинули на бумаге, как будем гнать табун.
Кончался наш маршрут у крепкого загона для скота — от ворот расходились в форме буквы V два крыла, каждое в милю длиной, а в самом широком месте между ними было полмили. Мы надеялись, что сумеем загнать туда наш табун.
Одичавшие лошади никогда не бегут долго по прямой. Они обязательно пойдут по кругу, заворачивая к родным пастбищам.
Табун, который водил Джентльмен, обычно пасся на равнине возле пруда Одинокого дерева, а наш загон для скота был как раз неподалеку оттуда.
Стив Бартон и Джим Карсон приехали в пятницу, как уговорились с Джеком, а мы с ним утром отправились на поиски табуна, чтобы подогнать его к пятимильному проходу, где ребята должны были встретиться со мной в субботу.
Мы вели за собой пару заводных лошадей — их мы привяжем в тех местах, где можно пересесть на свежую лошадь, не упуская табун.
Табун мы нашли у пруда Одинокого дерева. Мы подъезжали с наветренной стороны и едва успели разглядеть лошадей, как они умчались. Поскакали они на запад — как раз туда, куда нам было нужно.
Тут мы разъехались в разные стороны. Джек отправился привязывать подставных лошадей и устраивать лагерь в том месте, откуда ему завтра придется гнать табун, а я поскакал следом за лошадьми, чтобы узнать, где они остановятся пастись.
Заночевал я у места встречи. Еще затемно я услышал позвякивание удил и скрип кожаных седел — это ребята приехали с фермы. Они вели в поводу запасных лошадей. Я растолковал им, как проехать на места подстав и где оставить запасных лошадей, а сам вскочил в седло и поехал на солонцовую пустошь, где, по моим соображениям, пасся наш табун.
Я должен был начать загон и гнать лошадей примерно пять миль, потом направить табун к северу и передать его Джеку возле Соснового холма.
На равнине табуна не оказалось, но я проехал по следу влево я примерно через милю увидел лошадей — они паслись возле рощицы акаций-бори. Я сделал солидный крюк и выехал им в тыл. Джентльмен заметил меня. Он захрапел и стал сбивать кобыл в кучу. А они разбрелись кто куда и словно знать не хотели, что он почуял опасность.
В табуне было около пятнадцати кобыл, несколько годовичков и с дюжину жеребят разного возраста.
Я помчался на них галопом, щелкая бичом.
Джентльмен мог играючи оторваться от табуна, а у моей лошади хватило бы резвости, чтобы достать в броске любую из кобыл, но пока что я просто гнал их, чтобы они порастрясли лишнюю прыть.
Мили через две лошади пошли ровнее — и тут я сделал резкий бросок и стал наседать на поотставших кобыл. Я стал заходить сбоку, табун рванулся в сторону, а я, раскручивая бич, оглушительно щелкал им, едва не задевая лошадей.
Кобылы постарше начали уставать, когда я увидел поросший соснами холм, где меня должен был сменить Джек. Моя лошадь уже порядком выдохлась, но я заставил ее сделать последний рывок. Мы прогрохотали вверх по склону, как эскадрон, идущий в атаку. С громким воплем из-за сосняка вырвался Джек. Я придержал лошадь и смотрел вслед Джеку — он завернул табун и несся за ним галопом, почти скрываясь в облаке пыли, поднятом неистовой скачкой.
Я повернул и не спеша поехал к тому месту, где мне предстояло часа через два перенять табун на свежей лошади. К тому времени дикие лошади пройдут по кругу примерно шестнадцать миль и окажутся вблизи от того места, где я их поднял в галоп нынче утром.
Было уже девять часов, и я стал высматривать на равнине приближающийся табун. Наконец он показался на горизонте — легкое облачко пыли, не отстающее от вспененных скачущих лошадей. Они приближались, взмахивая головами, расстилая по ветру длинные растрепанные хвосты. Из пыльного облака раздавались щелчки бича и крики Стива Бартона — он вовсю понукал своего коня.
Впереди табуна, словно не ведая усталости, ровным галопом шел Джентльмен, он по-прежнему гордо нес голову, слегка кивая в темп галопа, а песок так и летел из-под черных копыт.
Он проскакал в каких-нибудь двадцати ярдах от меня — ноздри его пылали огнем. Он захрапел и вскинулся, когда я вылетел вперед, а Стив, с головы до ног покрытый пылью, крикнул мне: «Не давай им спуску!» — и исчез в облаке пыли.
Табун сильно поредел. Обессилевшие кобылы остались далеко позади. Я гнал табун через солонцы, сквозь мульгу, по звонким сухим суглинкам. Одна за другой лошади отставали, пока не осталось десять самых молодых и выносливых жеребчиков — Джек перехватил их и немилосердно погнал дальше.
Это были сыновья, достойные своего отца, и он бестрепетно вел их вперед.
Но когда я вновь сменил Стива, мне уже пришлось гнать не мчавшийся с громоподобным топотом табун, а лишь одного непокоренного, несломленного жеребца, который ни за что не желал сдаваться, хотя его уже покачивало на скаку.
Рядом со Стивом скакал Джим Карсон. Немного спустя к нам присоединился Джек, и мы все вместе погнали Джентльмена к воротам загона. Он был совершенно измотан.
Бока его впали и ходили ходуном, он задыхался, но голову держал все так же гордо.