Я вам любви не обещаю
Шрифт:
— Bonjour, mademoiselle, — улыбнулся уголками губ Бахметьев. — Как ваше самочувствие?
— Благодарю за заботу. Мне намного лучше, — отозвалась Вера.
— Надеюсь, вашу просьбу я удовлетворил в полной мере? — поинтересовался Георгий Алексеевич.
— Того, что вы купили могло бы хватить, чтобы одеть весь Екатерининский. Ежели вы желали поразить моё воображение, то вам это удалось в полной мере, — не удержалась от сарказма Вера.
— Вижу, что вам и в самом деле стало лучше, — усмехнулся Бахметьев, — коли ваш острый язычок вновь
Вера отвернулась от него. Тёплая ладонь Бахметьева накрыла её руку, лежащую на скамье между ними. Девушка не убрала руки, чувствуя, как его длинные пальцы едва касаясь, скользят по тонкой замше её перчатки.
— Я не знаю, что мне делать далее, — тихо произнесла Вера.
— Вам не надобно спешить принимать решение. Вас никто не гонит. Вы моя гостья и можете оставаться здесь столько, сколько пожелаете, — слукавил Георгий Алексеевич, памятуя о словах матери и о своём обещании избавить её от присутствия девушки в усадьбе, как только Вера поправиться.
— Я не могу оставаться здесь, — вздохнула Вера.
— Отчего? — сжал её пальцы в своей ладони граф.
Вера осторожно высвободила свою ладонь из его руки и, сцепив пальцы в замок, положила руки на колени.
— Потому как это неприлично, — не придумала она ничего лучшего.
Ну, не могла же она, в самом деле, сказать ему о том, какого признания жаждало её сердце?
— Вера, в том, что с вами приключилось, есть немалая доля моей вины, и потому я чувствую себя обязанным, позаботится о вас.
— Помнится, вы говорили, что неприятности следуют за мной по пятам, — улыбнулась Верочка. — Сдаётся мне, что именно вы — причина всех моих неприятностей.
— Похоже на то, — улыбнулся в ответ Бахметьев.
Георгий Алексеевич не решился заговорить о том, чтобы ей перебраться в Петербург, поскольку то выглядело бы как попытка предложить ей содержание, и он был уверен, что она в негодовании отвергнет его.
Вера поднялась со скамейки, Бахметьев тотчас поднялся следом и предложил ей руку:
— Не желаете пройтись?
— С удовольствием, — позволила она взять себя под руку.
Ещё седмицу назад парк представлял собой зелёное царство, а ныне осень уже вступила в свои права, расцветив его золотом и багрянцем. Листья с мягким шелестом падали под ноги паре, прогуливающейся в молчаливой задумчивости по парковым дорожкам. Каждому было что сказать и что спросить, но никто не решился разрушить очарование мгновения.
Из окна своего будуара Лидия Илларионовна, поджав губы, наблюдала за сыном и его гостьей. При одном только взгляде на девицу, что неспешно шла под руку с её сыном, в душе графини бушевало негодование. По глубокому убеждению madame Бахметьевой именно гувернантка была виновна в том, что расстроилась намечающаяся помолвка. «Безусловно, Жорж упрям, и уж коли вбил, что себе в голову, спорить с ним не имеет никакого смысла. Но ведь он обещал, стало быть, пришла пора напомнить о данном обещании», — отошла от окна графиня.
Бахметьев опоздал к
— Прошу меня извинить за опоздание, — взяв в руки вилку, извинился Бахметьев.
— Жорж, — вздохнула графиня. — Помнится, ты мне кое-что обещал.
— Говорите прямо, maman, — отозвался он.
— Изволь. По осени я собиралась пригласить в Бахметьево Епифановых, но пока эта девица, — интонацией она выделила слово «эта», — находится в поместье, я не могу принимать их здесь.
— Не вижу затруднений, — невозмутимо ответил граф. — Не приглашайте их и дело с концом.
— Это невозможно, я уже отправила приглашения, — солгала графиня. — Через две седмицы этой особы не должно быть в усадьбе.
Георгий Алексеевич нахмурился и отложил столовые приборы. Аппетит пропал. Вытерев руки о салфетку, граф поднялся из-за стола:
— Вы могли бы заранее поставить меня в известность о ваших планах, — холодно произнёс он.
— Ежели ты не найдёшь ей другое место, придётся это сделать мне, — ответила графиня.
— Маменька, через две седмицы вы будете принимать гостей в Бахметьево без меня, — обманчиво тихо и спокойно произнёс Бахметьев.
— Жорж! Ты не сделаешь этого! — вскочила со стула графиня.
— Не стоит за меня решать, где и с кем я буду проводить время, — обернулся в дверях Георгий Алексеевич.
— Я для твоего же блага стараюсь, — крикнула ему в спину графиня, но ответом ей был только стук захлопнувшейся двери.
Выйдя на крыльцо, Бахметьев несколько раз глубоко вздохнул, дабы унять бушующий в нем гнев. Георгий Алексеевич нисколько не сомневался в том, что его маменька поступит именно так, как задумала. Уступать никто никому не собирался. Оба отличались ослиным упрямством и стремлением сделать все по-своему. «Что ж, коли, maman, захотелось принимать гостей, препятствовать ей никто не станет, — решил Бахметьев. — Но и на моё присутствие она может не рассчитывать».
Торопливо спустившись с крыльца, Георгий Алексеевич направился к флигелю.
Вера уже отобедала и сидя перед окном в крохотной гостиной, делала наброски карандашом, пытаясь рисовать небольшой мраморный портик на берегу речушки, что протекала через усадебный парк Бахметьево.
— Entrez! — отозвалась она на стук в двери.
— Вера Николавна, — вошёл в комнату Бахметьев, — могу я поговорить с вами?
— Я вас слушаю, — отложила карандаш и бумагу Верочка.
— Что вы рисуете? — заинтересовался вдруг Бахметьев, оттягивая неприятный разговор.