Я, Великий И Ужасный
Шрифт:
Да при виде идущих на перехват "Жемчужной раковины" пиратских шаланд даже Ктур-Тишва со своими постоянными подковыристыми вопросами уже казался вполне милым человеком: ну работа у мужика такая, подозревать всех и вся во всём на свете. Вот и в отношении вашего покорного слуги цхолтумский "особист" предполагал невесть что. От этого попытки Ктур-Тишвы говорить со мной на всех известных ему языках - вдруг я проколюсь и обнаружу знание какого-нибудь из них, и стремление поймать меня на "несоответствии показаний".
Моряки под аккомпанемент криков Кушмы-Чики и его заместителя по палубным
Вообще, с местным климатом довольно интересно получается - на Южной гряде погода мало чем отличалась от Пеу - разве что осадков выпадает меньше, чем у нас. А после нескольких дней плавания на север как отрезало: дожди почти прекратились, ветра, возле Икутны норовящие перейти в шторма, считай, вовсе сошли на нет - иногда более суток приходилось довольствоваться только слабеньким вечерне-утренним бризом.
Вот и сейчас небо удивительно чистое - только впереди по курсу небольшое серое пятнышко случайной тучки, выглядывающей макушкой откуда-то из-за того самого мыса, за которым пряталась пиратская лодка.
Тагор принялся командовать "макаками". Те быстро и сноровисто нацепили доспехи и приготовили оружие. Десятидневное пребывание в Цхолтуме, когда шестёрке моих орлов приходилось постоянно таскать на себе панцири с наколенниками и налокотниками, не прошло даром, теперь они более-менее привыкли к защитному снаряжению и двигались в нём относительно свободно. Кушма-Чика вдруг подскочил к тузтцу и начал с ним спорить о чём-то на повышенных тонах. Мой ручной "дикий гусь", разозлено рявкнул на купца, замахнувшись обнажённым клинком. Тот сразу же ретировался на корму, к безнадёжно крутящему рулевое колесо шкиперу.
Наши лучники заканчивали цеплять на луки тетивы. Тонкетиру только что завершил процедуру приведения своего оружия в боеготовность и теперь пробовал, как оно себя ведёт, натягивая тетиву до уха, "по-укрийски".
Пиратские лодки приблизились настолько, что "джентльменов удачи" можно уже попробовать пересчитать по головам. Впрочем, особого смысла в точном их учёте не было: Тагор оказался прав в своей оценке численности "береговых пастухов" - не меньше пяти десятков в каждой лоханке. То есть полторы сотни мужиков против тридцати членов экипажа "Жемчужной раковины" и двенадцати пассажиров. Чем вооружены и защищены местные "флинты" ещё не разглядеть - оружия пока не видно, большая часть пиратов сейчас сосредоточенно, но без лишнего фанатизма работает вёслами. Гребут, как прокомментировал тузтец, вставший рядом со мной, грамотно: ровно с такой силой, чтобы успеть добраться до добычи прежде, чем задует "тикшал", но при этом не сильно вымотаться.
– Чего ругался с Кушмой?
– интересуюсь у своего ручного "дикого гуся".
– Он вздумал требовать, чтобы твои люди не сопротивлялись "береговым пастухам" - усмехнулся одними губами Тагор.
– Его можно понять - говорю, а самого так и подмывает спросить: "Нам-то обязательно драться? Всё равно
Тузтец, словно прочитав мои мысли, добавил: "Я ответил ему, что позор для воинов и вождей сдаться без боя. Пусть берут в плен тех, кого пощадит судьба".
Я ничего не ответил, продолжая смотреть с тоской на приближающие пиратские лодки. Выбора особого нет: приказать сдаться своим людям - верная политическая смерть. А предстоящий бой с "береговыми пастухами" - с высокой вероятностью смерть физическая. Так, что извини, тэми, мне, кажется, придётся нарушить своё обещание вернуться....
До проклятых посудин с "работниками абордажной отрасли" всё меньше. Моряки, бросив бесполезную возню с парусным оснащением, попрятались кто куда. Не все впрочем - четверо прихватив топоры и клинки, присоединились к нашему посольству.
– Что они делают?
– спрашиваю, заметив непонятный манёвр лодки по носу: гребцы вдруг начинают поворачиваться к нам бортом. Если таким образом готовятся к стрельбе, обеспечивая максимально широкий фронт своим лучикам, то несколько рановато - судно сейчас находится на самом пределе дальности полёта стрелы.
– Не знаю - Тагор тоже ничего не понимает. Меж тем экипаж, развернув лодку, стремительно гребёт в сторону берега. Причём делают это "джентльмены удачи" заметно шустрее, чем нас догоняли.
Впрочем, через пару минут все вопросы отпали. Я бы тоже на месте пиратов рванул что есть мочи. Да и на нашем собственном тоже. Если бы ветер позволил. А так только оставалось смотреть, как удаляются лоханки "береговых пастухов".
Странно, только теперь мой слух начал различать монотонный звук, который медленно нарастал невесть сколько времени. Ага, когда его источник стал видим. И одновременно причина того одинокого низко висящего облачка.
– Что это?
– задаю, в общем-то, риторический вопрос тузтцу.
– Тюленеловы - отвечает тот.
Ну и правильно, чьим ещё может быть длинный и узкий корабль, оставляющий за собой полосу сизого дыма, вылетающего из двух низких труб. Идёт не так уж быстро - такое ощущение, что пираты, догонявшие нас недавно, двигались быстрее.
Я внимательно рассматриваю палеовийца: серого цвета борта и надстройки, две высокие мачты с убранными парусами, на корме и носу башни с торчащими орудийными стволами. Крейсер, броненосец, миноносец? Не знаю, подробности военно-морских дел никогда не были предметом моего интереса - так, десяток прочитанных в детстве книг про морские приключения, где я больше внимания уделял приключениям, нежели подробностям вроде правильной терминологии или тактико-технических характеристик кораблей.
– В Кабиршу идёт, наверное - прокомментировал Тагор, провожая взглядом проплывающую в нескольких "перестрелах" перед нашим носом громадину: Даже "Жемчужная раковина" перед ним сущая скорлупка, не говоря уже о пиратских лодках.
Палеовийский корабль медленно уходил на юго-восток, оставляя за собой клубы дыма и расходящиеся клином волны, от которых палуба под ногами начала ощутимо раскачиваться. "Береговые пастухи" уже исчезли из поля зрения - надеюсь, они достаточно напуганы, и у нас будет время до вечернего бриза.