Я, Великий И Ужасный
Шрифт:
– Благодарю - отвечает Тагор, коротко кивает старшому, и направляется в сторону возвышающихся над округой загогулин, долженствующих изображать коровьи, как я понимаю, рога, коль богиня в явном родстве с бурёнками.
Идти оказалось действительно недалеко: зрение меня вначале немного подвело в сторону завышения размеров строения и расстояния до него. Через пару кварталов мы вышли на площадку перед святилищем богини с коровьими сиськами. Отсюда было видно, что не такие уж и большие эти рога. И довольно корявые, сделанные, судя по всему из дерева, обитого медью. Когда-то, наверное, обшивка ярко блестела на солнце, но теперь покрытая зеленоватой патиной, впечатление производила весьма убогое.
Южные ворота действительно были рядом - метрах в ста, не больше. А возле самого святилища шумел небольшой базарчик, опять же с преобладанием крестьян, торгующих своими нехитрыми продуктами. Тагор вновь было принялся за набросанную Хишттой схему, но я толкнул его в бок, указывая на высокого и худого мужика с "солнечным" квадратом, болтающимся на веревочке. Тузтец сперва недоумённо покосился на меня, потом, проследив за направлением руки, увидел тенхорабитский символ, согласно пожал плечами и обратился к его носителю: "Почтенный, не подскажешь ли нам, где найти Тинчо Горшечника?"
Мужчина озадаченно посмотрел на чужаков, которым вдруг потребовался ремесленник-единоверец, и задал резонный вопрос: "А для чего он вам?"
– Нужен - коротко ответил бывший наёмник - У него наш друг остановился. Вчера приехал. Хишттой зовут.
– Хорошо - пожал плечами торговец и, внимательно оглядев нас с Тагором, обратился к соседу - Последи за товаром. Я быстро.
А тузтцу сказал: "Подождите. Пойду, спрошу". И исчез в переулке.
Вернулся тенхорабит скоро. Вместе с молодым парнем. Кивнув в нашу сторону, он встал на своё рабочее место, а пришедший с ним повёл нас вглубь квартала. Завернув за угол первого же дома, парень толкнул низкую дверь. Мне и тузтцу пришлось пригибаться, входя в неё.
Во дворе кипела работа: несколько человек замешивали глину в большом каменном чане, руки их по плечи были в липкой массе; под навесами на двух гончарных кругах формировали кувшины - я с профессиональным интересом и завистью наблюдал, как прямо на глазах из податливого бурого комка возникают изящные обводы высокой амфоры.
Среди работников, занятых перемешиванием глины, выделялся один - мощный тёмно-коричневый торс его был покрыт татуировками, напоминающими папуасские. С Южного архипелага, что ли? Глиномес разогнул спину, выпрямляясь для минутного отдыха, скользнул равнодушным взглядом по двору, заметив чужаков, остановился на миг на мне с Тагором. Лицо его тут же приняло озабоченное выражение, словно вспоминал, где он мог кого-то из нас видеть. Затем тёмнокожий крепыш сказал что-то своим коллегам и уверенно направился в нашу сторону. Между нами оставалось всего пара шагов, когда я, наконец, понял, кто передо мной. Имёна тех мятежников из болотного народа, кого продал за совершенно смешную цену тенхорабитам, в памяти не отложились, а вот лица их запомнились, оказывается. Отчаянно подумалось, что вряд ли успею выхватить меч или топор, а лось на меня идёт здоровый.
Однако бунса вроде бы не собирался нападать немедленно. Подойдя к нам, он спросил: "Сонаваралингатаки?"
– Да - только и оставалось ответить мне. И на "автопилоте" выдаю стандартное для Пеу приветствие - Как твоё здоровье? Как урожай баки и коя? Как приплод свиней?
От растерянности я, правда, выдал всю стандартную формулу, которую здоровающиеся папуасы произносят в несколько приёмов, выслушивая ответы собеседника и отвечая на такие же точно встречные вопросы. Зато сообразил, что спрашивать о родных и близких уж точно нелепо.
– Да неплохо живу - отвечает проданный мною в рабство - С местными лажу. А глину месить
– Из местных?
– спрашиваю просто, чтобы хоть что-нибудь сказать. Растерянность и испуг отступили, но неловкость никуда не делась: не каждый день сталкиваешься с человеком, которого лишил родины и свободы и словно вещь обменял на несколько серебряных монет.
– Нет, из наших - болотный житель улыбнулся - То есть, она из Кесу.
Не понял.... Откуда тут взялись уроженки нашего острова? На корабли нанимались исключительно мужчины. Женщин ни одной не было. Мысли в голове зароились очень нехорошие. Сразу же неловкость мою словно рукой сняло.
– Извини, не помню твоего имени - говорю после некоторого молчания.
– Ромеки - отвечает тинса.
– Ромеки, у меня сейчас беседа с хозяином дома и его гостями - продолжаю - Но потом мне нужно будет задать несколько вопросов тебе и твоей жене.
– Хорошо - пожимает плечами тот - Я сегодня никуда не должен отлучаться. Кимиу тоже.
– Когда будет нужно, тебя позовут - заканчиваю разговор.
Наш провожатый стоявший рядом, переминаясь с ноги на ногу, вопросительно посмотрел на меня.
– Веди к Тинчо - говорю.
На веранде, слегка возвышающейся над внутренним двором с занятыми разнообразными делами работниками, сидело трое: Хиштта и парочка незнакомых мужчин в возрасте. Внешность типично вохейская: тёмноволосые, смуглые, у одного седина только пробивается, второй полностью седой. Заметив нас, ученик и соратник донека поднялся со своей скамеечки и радостно объявил: "Сонаваралингатаки, друг Идущих Путём Света и Истины с далёкого острова на юге! Шагор-тузтец!" И тут же представил хозяев: "Тинчо-горшечник, Ищущий, опекающий наших братьев в Шутир-Шуфе. Тикишва-Ткач, Внимающий".
Тенхорабиты привстали, церемониально сгибаясь в лёгком поклоне. Я и Тагор в ответ также поклонились.
– Присаживаетесь, друзья - приглашающе указал рукой Тинчо на свободные места за столиком. Мы с моим спутником с удовольствием плюхнулись на низкие сидения, вытянув ноги.
– Рад видеть друзей Идущих Путём Света и Истины - сказал хозяин дома, махнув в сторону вина и лепёшек с сыром и зеленью - Угощайтесь.
Я отхлебнул небольшой глоток из стоявшей на столе чаши. Вино как вино: не вижу особой разницы между элитным алкоголем из запасов икутнского наместника и простым питьём, которое доводилось пробовать в компании торговцев или вот сейчас. Никогда не нравился вкус спиртного - и в прошлой своей жизни, и в этом мире пил исключительно, чтобы стресс снять, да за компанию. Сегодня, как раз обе причины в одном флаконе: после общения с любителями чужого добра, и последующей встречи с проданным в рабство мятежником-тинса, нервы были на взводе.
– Вестник Шонек очень хорошо отзывался о Сонаваралинге, советнике правительницы острова Пеу - говорит Тинчо - Отрадно, что в нынешние тяжёлые времена есть место, где наши братья могут получить прибежище.
– Увы, мы в силах помочь очень немногим - дипломатично отвечаю - А каково живётся Людям Света и Истины здесь, на Тоуте?
– Благодарению нашему повелителю Цекутишве, большие беды обходят нас стороной. В отличие от Вохе, здесь за веру гонений не было. Однако творящееся в других землях бьёт и по общине Шутир-Шуфы: за последние два года сюда прибыло больше тысячи наших собратьев, которым нужно помогать. А в предместьях уже пошли разговоры, что чужаки с других островов отнимают работу у местных. Причина плохого положения дел вовсе не в беженцах, но пришлых нигде не любят. И на них проще всего свалить все свои беды и несчастья.