Я вернулся. Том 5
Шрифт:
И не подставит ли меня сам Джинхёк во время мероприятия, выкинув что-нибудь эдакое? До последнего не стоило забывать, что он коп. Коп до мозга костей, преданный своему делу. Ну а ежегодный подпольный аукцион с массой сомнительных лотов и влиятельными покупателями, которые за эти лоты готовы будут выложить баснословные суммы — всё равно, что добровольно запустить изголодавшуюся лису в курятник и слепо верить, что все куры останутся целы и невредимы.
— Как думаешь, — выудила меня Джина из мыслей, — если бы родители были всё еще живы, нам тоже пришлось бы обучаться
Сестра, откинувшись на спинку соседнего сидения, на протяжении всей поездки только и делала, что залипала в смартфон и время от времени посмеивалась над забавными видео. Даже сейчас она задала мне вопрос, не отрывая взгляд от экрана.
— Не знаю, — пожал я плечами, сбавил скорость и принялся искать свободное место для парковки возле территории престижного учебного заведения. — Может быть.
Я до сих пор не посвятил Джину в недавно открывшуюся мне тайну нашего происхождения. Пусть девушка делала вид, что на родителей, бросивших ее еще во младенчестве, ей абсолютно плевать, но новость о том, что у нас в принципе не существовало биологической матери, могла подкосить Джину еще сильнее.
В основном проблема, конечно же, касалась отца и матери Миён, воспитавших неродную им внучку. А так как моя сестра всё еще скорбела по приемному отцу, неожиданно оказавшемуся ее якобы родным дедом, своим рассказом я окончательно запутал бы девушку и сделал бы этим только хуже.
Достаточно и того факта, что отец у нас всё же один на двоих. Можно сказать, единственная ниточка, соединяющая нас с Джиной хоть как-то, и эту связь между нами уже никто не оборвет.
— Думаю, я в их тусовку вписаться смогла бы, а вот ты вряд ли, — снова не упустила сестренка возможности съязвить.
— Нисколько в этом не сомневаюсь.
— Ты слишком скучный и ответственный, братец, — принялась она читать мне нотации. — Зануда, который сидел бы на последней парте и до дыр заучивал конспект. Хотя нет… У тебя ведь хорошая память. Тогда ты делал бы вид, что заучиваешь конспект, лишь бы никого к себе не подпускать.
— Не знаю. Я же никогда не учился в «Седжоне».
— Да ты вообще нигде не учился. Тебя воспитала эта… улица. Вот!
— Меня воспитали наемники, Джина, — припарковавшись, повернул я голову к своей пассажирке. — И поверь, эти ребята были куда жестче твоих японских приятелей. И господина Миямото, и господина Асакуры вместе взятых.
— Они мне не приятели.
— Разумеется. Они ведь уже мертвы, и только потому, что их угораздило связаться с тобой…
По своему обыкновению девушка демонстративно закатила глаза, и на этом наш разговор о дурном прошлом завершился сам собой. И хорошо, потому что сейчас нам обоим стоило сосредоточиться на других вещах.
О бывшем ассистенте профессора Волкова я узнал лишь то, что мужчина может занимать в этом университете должность преподавателя по аналитической химии. Ни имени, ни фамилии, ни даже приблизительной внешности — больше опираться мне было не на что.
А вот списки сотрудников лаборатории могли быть уничтожены не столько
Короче говоря, даже если бы я докопался до истины раньше, то всё равно не успел бы получить всю исчерпывающую информацию. Сплошная головная боль, одним словом.
Джина с интересом поглядывала по сторонам, пока мы пересекали территорию кампуса вдоль ухоженных лужаек и высаженных на равном удалении друг от друга цветущих деревьев.
Не только государство постаралось, чтобы превратить это место в национальное достояние сродни Сеульскому университету. Куда больше денег в него вложили родители самых учеников. Впрочем, от семьи Чен — одних из самых могущественных чеболей Хвангапура — «Седжон» не получил ни одной воны. Всё потому, что Харин отправили учиться за границу, хотя наследнице еще во время учебы в школе не единожды приходили на почту предложения поступить именно сюда.
Возвращаясь к вопросу Джины о том, поступили бы мы сюда сами, если бы наш отец всё еще был бы жив… Скорее всего, нет. Я бы сделал ставку на Германию. Воспоминаний из раннего детства у меня сохранилось немного, но отец частенько ставил в пример немецкую образовательную систему. Дисциплину, прилежание и прочие качества, которыми профессор Волков обладал сам и старался привить мне. Либо же он захотел бы контролировать весь процесс, и обучались бы мы у частных, отобранных отцом, преподавателей, чтобы только он видел все результаты нашей учебы, как еще один фактор модификации.
Видимо, мы смогли верно подгадать время и заявились сюда в перерывах между парами. Студенты, соблюдавшие строгий черно-белый дресс-код, сидели на лавочках, кто за тихими разговорами, кто за учебниками. Второй семестр начался для ребят совсем недавно, и теперь им из кожи вон придется лезть, чтобы хорошо подготовиться к итоговым экзаменам.
— Как думаешь, а сейчас я смогла бы сюда поступить? — неожиданно поинтересовалась у меня Джина, и, признаюсь честно, от такого вопроса я даже немного опешил.
— Не думаю. Ты не окончила старшую школу и не сдала сунын. Без его результатов подать заявление в университет не получится.
— То есть, в теории, если я завершу обучение и сдам итоговый экзамен, возможность поступить у меня появится?
— В теории… да, — окинул я сестренку скептическим взглядом, силясь понять, издевается она сейчас надо мной или нет.
— Хм… понятненько.
И попробуй вот сейчас догадайся, что происходит у нее в голове! Может, это Джинхёк убедил ее в важности получения высшего образования для построения успешной карьеры в будущем?.. Да нет, бред какой-то. Для такой импульсивной и свободолюбивой девушки, как Джина, учеба в университете станет сродни заточению в тюрьме строгого режима.