Я – Ворона
Шрифт:
— Девочка, — учитель, похоже, так увлеклась, что забыла мое имя. — Ты учила английский язык?
— Нет, — трясу хвостиками. — Слышала, как актер репетировал.
Чистая правда: слышала, и не раз. Нас всех гоняли по Уильяму, земля ему пухом, Шекспиру.
— О. Как так получилось?
— Я снимаюсь в дораме, — и снова ножкой по паркету — шарк.
Сидя это не так здорово выглядит, но мне звук нравится.
И это правда. Я всамделишно играю роль в сериале. Это легко проверить. Придраться не к чему, как ни старайся.
— Очень интересно, — вновь
— У меня небольшая роль, — я — сама скромность, ведь мама говорила мне, что скромность украшает девушку. — Всего одна реплика. Я могу попробовать, если вы не против…
«Чтобы потом ко мне претензий не было», — хлопаю ресничками.
Она делает приглашающий жест.
Я дарю ей вариацию демонического взора. С таким я «душила» служанку из поместья. И жест сведенных рук повторяю, надо же показать себя. Примерно то же делаю, что была бы не прочь воплотить, если меня прокатят с местом в группе для одаренных детей.
Можно вывезти девочку со съемок дорамы о демонах, но нельзя вывести демона из девочки.
Учитель явно поустойчивее будет, чем та женщина из массовки. Нервы, что стальные канаты. Оно и понятно — с мелкими демонятами… детками работать каждый день. На протяжении скольки там лет? Лет десять минимум, а то и все двадцать.
Так-то я от кого-то слышала, что в Саншайн молодой коллектив педагогов. И вообще в детские сады берут учителей помоложе. Вроде как «старшая сестра» будет вызывать в малышах больше доверия и симпатии.
Китаянка всего лишь отшатывается и отводит взгляд.
— Х-хорошо, — легкая хрипотца для меня почти что как аплодисменты.
— Я закончил.
Бо Ченчен, по-моему, пропустил мимо ушей всего Шекспира в моем исполнении. Актерство мое тоже где-то мимо него просвистело. Гений, что с него взять.
Пирамида на столе блестит, почти как хрустальная.
— Бо Ченчен, — сообщает воспитательница торжественным голосом. — Ли Мэйли. Можете поздравить друг друга. Вы приняты в детский сад Саншайн. В группу для одаренных детей. Своим мамам можете сказать, что личное собеседование вам проходить не обязательно. Считайте, что вы его уже прошли.
— Спасибо, учитель! — на два голоса благодарим мы.
«А полномочия для такого решения у вас есть?» — подмывает спросить, но это слишком невежливо. Ставить под сомнение слова старшего, да еще и учителя, тут совсем не принято.
— Спасибо вы должны сказать вашим мамам, — качает головой китаянка. — За то, что смогли воспитать таких удивительных детей.
— Спасибо, учитель! — повторяем почти ритуальное, затем переглядываемся. — А мы можем остаться?
— М? — удивляется моему вопросу женщина. — Для чего?
— Нам обещали обед, — улыбаюсь. — А-Чен любит поесть.
А еще мы ни за что не пропустим
— О, конечно же, — отвечает улыбкой на улыбку воспитательница, ласково глядит на сразившего ее преподавательское сердце бегемотика. — Оставайтесь. Если спросят, скажите, Лин Цинцин дала добро.
Вот, хоть узнали, кто нас пытал… в смысле, тестировал.
Нас выпроваживают. Сама учитель остается в классе, так и любуясь прозрачной пирамидкой.
Мы же мчим к мамулям, те заждались. Я отчитываюсь — за двоих, потому как бегемот просто жмется к маминому боку и на все вопросы загадочно улыбается. Затем мы узнаем, что Чжан Джиан прошел в третий тур. Как и Сюй Вэйлань, но в той никто не сомневался. Не с мамой в попечительском совете прогореть на фигурках, числах, стишках и рисуночках.
— Госпожа директор просила передать, — к нашей шумной и радостной группе из двух мам и их детенышей подходит молоденькая сотрудница. — Что вам следует предоставить до сентября результаты медицинского осмотра и карту прививок. Пропуска для детей будут готовы уже через неделю.
— Спасибо, мы примем к сведению, — откликается Лин Мэйхуа. — А госпожа директор — это, случайно, не…
— Госпожа Лин Цинцин лично проводила тесты и собеседование для ваших детей, — кланяется девушка. — Поздравляю, госпожа Ли, госпожа Бо.
Да, у этой есть полномочия. Осталось дождаться результатов жирафика, и на отдых. Мамуля вон, как моль уже бледная. Столько не спать, это ж здорового лба свалит, не то, что хрупкую женщину.
И мы узнаем: Чжан Джиан принят в Саншайн, но в обычную группу. Что тоже весьма неплохой результат, я считаю. А ягодина-гадина закатилась в группу одаренных… Иначе и быть не могло.
В общем, едем мы домой, вымотанные морально и физически, но довольные. С порога уже тру глазки — умственное напряжение как обычно, норовит вырубить. Мы дома, так что можно махнуть рукой на то, что день. И завалиться в кроватку.
— Мам, идем спать? — зову и свою распрекрасную. — Устали.
— Иди, мое сокровище, — отвечает она. — Я быстро замариную куриные лапки, и тоже приду.
Киваю. Любят они эти лапки, да и повод есть — встреча после разлуки. И дочь — всем дочам дочь. Это блюдо несложное, но в маринад лапы надо заранее поставить.
Возвращаюсь я через несколько минут. Горло першит. Или продуло, или после чтения: «Быть или не быть», — саднит от натуги. Теплой водички выпить иду, чтобы уснуть легче было.
Останавливаюсь в шаге от полуоткрытой двери. Потому что слышу голос матери.
— Цзинь, выясни это для меня, — говорит она.
Очевидно, по телефону. Не с тараканом же она разговаривает? Кстати, тут, у нас, я их не видела. Пока что. А на юге — встречались. Те еще монстры, крупные, наглые, противные.
— Это не должно быть трудно. Да, фамилия Лин. Ты не ослышался. Я должна знать.
«Что за чертовщина тут происходит?!» — замираю с раскрытым ртом. — «Фамилия Лин — у мамы, у нашей новой знакомой, госпожи директора, а еще у звездочки. Или есть еще кто-то, о ком я не знаю?»