Я – Ворона

Вран Карина

Кто-то спросит: а зачем я выдала это ЦУ приятелю? Можно же «рокировку» устроить. Заменить, скажем, акулу на жирафа. Шуфэн странная даже по моим-взрослым меркам. Нужна ли такая в близком кругу?

Позвольте объяснить. Первое: Шуфэн странная настолько, что мне интересно, почему она такая? Что с ней не так?

Второе: дети — существа чувствительные, а мне не хочется поступать подло. Акула сама села к нам. Она участвует во всех общих играх. Точно не ради конфет: в первый день мы не знали о подобном поощрении. Выбросить ее за борт ради давнего друга? Плохое решение.

Третье: два стола — это

больше, чем один стол. Детсадовская арифметика. Не верю, вот ни на грош (ни на лучик солнышка), что Сюй Вэйлань не станет подминать под себя детвору. Вкусностями или угрозами — этого я не буду пытаться предсказывать.

Может, начнет подбивать остальных «дружить против» таких выдающихся (по числу полученных конфет) нас. Не удивлюсь. И мешать ей не стану. Пускай детка реализуется, как будущий лидер (или чего там ждет от нее родительница).

Я же сосредоточусь на нашей нынешней четверке. И собственных результатах. Затем, когда с приходом новых лиц смешаются расклады и соотношения, к столу вороны — я верю в Джиана — прибавится стол жирафа. С переведенными детками. И уже от этого будем плясать в дальнейшем.

В том числе и натурально — на дополнительных танцевальных занятиях.

Заодно выясняется, что родители осведомлены об увеличенном наборе малышей. И о последующих перетасовках. Так дети будут лучше стараться — этого объяснения хватило всем родителям.

В системе образования Поднебесной учителя имеют большой авторитет. Пользуются уважением, и я уже догадываюсь, откуда растут «ноги» у этого уважения. Еще здесь придерживаются мнения: учитель не имеет эмоциональной привязки к ребенку, следовательно, сможет обучить его лучше и беспристрастнее, чем родители. Там, где папе с мамой любовь застит взор, учитель видит картину в целом.

Что до спонсорского взноса: мать моя шепнула на ухо, что это мы с ней дома обговорим. Дома, так дома.

О! Насчет дома. Пока мы с матушкой тусовались на разных съемочных площадках, наш надежный, как скала, мужчина проапгрейдил семейное жилище.

Мэйли ведь теперь не простой ребенок, а известная актриса. К нам время от времени наведываются гости. Теперь, с изменением статуса дочери, принимать гостей в простецкой квартирке негоже. Урон лицу и всё в этом (восточном) духе.

Купить дом или новые апартаменты семья Ли пока не в состоянии. Так что квартирка осталась та же — по квадратным метрам. Изменилась «начинка», оформление.

Всё ещё довольно просто и спокойно выглядит, но стало, и впрямь, намного приятнее. Эстетичнее, наверное, так можно выразиться. Только вышивки любимой супруги он не сумел расставить без её ведома. Этим как-нибудь в свободное время займется Мэйхуа.

Столовая-гостиная, общая для всей семьи зона, стала даже как-то светлее и воздушнее. В общем, ворона одобрила измнения. Целиком и полностью.

На апгрейд жилья ушли две батиных зарплаты полностью. И еще немножко «отщипнули» от киношных заработков. Но дело, хоть и может показаться бесполезной тратой денег, нужное. По местным понятиям лицо и статус — это не пустые слова. Так что — будем придерживаться.

А батя у меня — красавчик. Ну, по сравнению со многими другими представителями Срединного государства. Глаза узковаты, лицо широковато… Но к этому быстро привыкаешь. Как и к манерам

его своеобразным. А надежность, заботу и искренность никакая модельная внешность заменить не в состоянии.

В общем, после еще одного ужина (не надо же уточнять, где вкуснее?) мне разъясняют, что там с нашими кровными. Юани — не только наши, другие родители вписались на тех же условиях — вносятся семьями по двустороннему соглашению с Саншайн. Кладутся на депозит до конца года (учебного, не календарного).

Конкуренция — стимул прогресса. В нашу группу отобрали самых-самых даровитых. Но, если какой-то детка окажется не таким способным, как ожидалось, он или она действительно имеет шанс вылететь из группы. В таком случае, если ребенок закончит год в обычной младшей группе, Саншайн вернет депозит его родителям. Мол: увы, но ваш малыш старался недостаточно.

Далее такой еще момент. Если ребенок пропускает неделю по уважительной причине (скажем, по болезни), его прогресс в солнышках «замораживается». Мороженное солнце, как вам?

Я тут же уточнила: съемки будут считаться уважительной причиной? А то вдруг нам на голову упадет предложение настолько шикарное, что нельзя будет отказаться? Меня расстроили: нет, актерская карьера не повод пропускать детсад. Взгрустнулось. Но не сильно.

Грустинку я легко заела десертом. Мамочка поджарила в сладком тесте яблочные дольки, затем покрыла их карамелью с кунжутом. Вкусненько! Не шарлотка, конечно, но весьма интересный вкус.

После сладенького перешли к солененькому — к детским слезкам. Образно говоря (я надеюсь). К выбору дополнительных занятий. Из списка мы первым делом вычеркнули театр и конструирование. Конструирование — это другой склад ума нужен, я к подобному не тяготею. Пусть, вон, бегемотище отдувается. С театром тоже всё ясно: чему меня там могут научить? Я бы поняла, если бы речь шла о спецкурсе в высшем учебном заведении. Но тут-то… Потеря времени.

Искусство — это вроде бы занятно, но точит меня червячок сомнений. Что, если я снова (специально или переклинит меня) прибегну к «виденью руки»? И оно меня «спалит», как чуть не случилось с тесаком в руке мамули на той полузабытой картинке?

Думаю, мне хватит обычных занятий. Углубленные оставим другим малышам. С нормальной детской психикой. (Хе, а если Шуфэн пойдет на эти занятия, что она там насоздает? После красного котика мне даже любопытно).

Итого, круг сузился до: каллиграфии, логических игр (это занятно, а еще я люблю побеждать) и музыки.

Каллиграфия — это то, к чему меня тянет с самого первого выведенного знака. Я хочу этим заниматься. Не посвятить жизнь каллиграфии, конечно. Но бросать искусство красивого письма точно в планы не входит. Нравится, получается? Надо развивать.

— Мамочка, а ты меня научишь писать так же изящно, как и ты? — беззастенчиво подмазываюсь к своей замечательной. — Дома, после садика?

— Разве я могу отказать моей драгоценности? — разводит руками Мэйхуа. — Но я пишу не очень…

— Отлично! — хлопаю в ладоши.