Я выбираю счастье
Шрифт:
Вера и Дмитрий Иванович обрадовались решению дочери. Только еще надо было её познакомить с Мишенькой, с младшим братишкой. Что скажет актриса, увидев малыша? Согласиться ли она, ведь трудно будет с маленьким ребенком. А Надя вовсе не приехала...
Вера и Дмитрий Иванович спали плохо ночью. Отец думал, что актриса испугалась тех забот, которые свалились бы на её плечи, когда она должна будет остаться с Верой. Рушились все надежды. Дмитрий Иванович без конца вставал, бродил по комнатам, Вера тоже не спала, лежала, открыв глаза, и думала, что придется Мишеньку недели на две оставить с Авдеевыми, самой опять лечь в больницу. Грустных
– Это Надя!
– воскликнула Вера.
– Я знаю! Это она. Она приехала. Я знала, что она сдержит свое слово. Дима быстрее открывай.
– Могла бы и позвонить, - пробурчал отец.
– Дима, главное Надюша приехала.
Вера настолько была уверена, что это Надя, что никому не пришло в голову удивиться: почему она звонит в запасную калитку? Дмитрий Иванович поспешил открыть дверь. Еще не совсем рассвело, к тому же минут десять назад пошел проливной дождь. Его сильные струи хлестали в окна, словно старались доказать, что в такую погоду актриса ни за что никуда не поедет. Но за калиткою стояла измученная, насквозь промокшая женщина, к груди она прижимала большую спортивную сумку. Как-то странно прижимала. Вертикально, укрывала от дождя её своими руками, телом, приговаривая:
– Тихо мой маленький, тихо. Ты только не плачь. Сейчас тебе хорошо будет, тепло, сухо.
Плохо понимающий отец пытался взять сумку из её рук, она не дала.
– Не надо, я сама.
Дмитрий Иванович повел промокшую, дрожащую дочь в дом. Вера, тоже вся трясясь, зажигала газ под чайником. Надежда прошла, осторожно положила сумку на диван, присела, стала её торопливо расстегивать, неожиданно оттуда донесся детский плач.
– Я сейчас, мой маленький, сейчас, потерпи еще чуток, плохо тебе в сумке, я знаю, я сейчас тебя вытащу, - торопливо говорила Надежда и сползала медленно на пол, силы оставили её.
– Папа, Вера, только не говорите никому про Сашеньку, - тихо говорила она, так и не вытащив ребенка.
– Иначе Жора узнает и убьет и меня и ребенка.
– Чей это ребенок?
– тихо спросил отец.
– Мой. Я ведь любовница Жоры... Вера знает... - слабеющим голосом проговорила дочь, сидя на полу, и сознание её отключилось.
Вера, вся бледная, но нерастерявшаяся, задыхаясь, вытащила из сумки плачущего ребенка, прерывисто вздохнула села на кресло, прижала к себе, сердито прикрикнула на стоящего столбом мужа:
– Подними Надю, уложи на диван. Укрой, холодно ей.
Дмитрий Иванович все это послушно выполнил. Вера тихо приказала:
– Вызывай скорую. И возьми у меня ребенка. Мне трудно дышать. Саша тяжелый.
Скорая увезла актрису. Нервное перенапряжение, такой диагноз поставил врач. Вера, слегка побледневшая, но внешне спокойная, попросила врача со скорой заодно посмотреть и её младшего мальчика, так она назвала Сашеньку. Кашляет он что-то, соврала женщина. Врач со скорой выслушала жизнерадостного агукающего шестимесячного малыша. Улыбнулась:
– Здоров ваш бутуз.
– Спасибо, - вымученно улыбнулась Вера.
Ребенка накормили манной кашей, напоили теплой водичкой. Малыш с аппетитом ел, улыбался во весь рот двум взрослым людям. Потом его уложили на диван. Ребенок весело ловил свою ногу и пытался засунуть себе в рот большой палец. Вера и Дмитрий Иванович невольно рассмеялись. Проснувшийся Мишенька взобрался на диван,
– Саша останется с нами, пока Надя не вернется из больницы. Ты никому о нем не сообщишь.
– Хорошо, - согласился муж, - только при одном условии.
– Каком?
– удивилась Вера.
– Ты не будешь его поднимать. Он ведь, наверно, тяжелее нашего Миши.
– Не буду, - улыбнулась Вера.
И хотя Надю увезла скорая, но её появление успокоило и отца, и Веру. Они знали: все образуется. К тому же позвонил старый друг Дмитрия Ивановича и сообщил, что его ждут в Москву на обследование, пусть приезжает через две недели, к тому времени вернется один хороший врач, к нему в отделение и ляжет Дмитрий Иванович.
Две недели актриса пробыла в больнице. Отцу приказала не приезжать к ней: пусть будет рядом с Верой эти дни, она скоро вернется. Потом женщина самовольно покинула больничную палату, куда-то исчезла на два дня, никому не звонила, к обеду третьего дня на такси с вещами приехала в Осинки. Отец и Вера её сразу не узнали. Это была похудевшая, совсем другая женщина, абсолютно не похожая на звезду сериалов Анастасию Деревенскую. Не было больше длинной русой косы, короткие волосы, совсем темные у корней, почти черные и немного светлее на концах, озорно топорщились ежиком. Глаза светились решимостью и злостью. Она не позвонила в калитку, а сама энергично вошла в дом. Благо в деревне все еще была привычка двери запирать только на ночь.
– Верочка, здравствуй. Папа, я вернулась.
Вера лежала на диване. Отец стоял в дверях одной из спален, держа за руку мальчика полутора лет. Худенького, испуганного, готового заплакать.
– О, Господи!
– растерянно произнесла Надежда.
– Кто это?
Отец молчал. Мальчик же неожиданно выдернул руку, потопал к ней, обхватил ручонками её ноги и сказал первое в своей жизни слово:
– Ма-ма.
– Верочка, папа, что он сказал?
– растерянно произнесла Надежда.
Актриса присела, обняла мальчика, прижала к себе, чувствуя, как бьется его сердечко. По ее щекам катились крупные слезы. Женщина чувствовала: малыш чего-то боялся, очень сильно боялся. Такой маленький, а уже страдает, поняла Надежда. И она была права. Мать, родив Мишу, стала болеть, как же ему не хватало внимания, заботы, ласки. Потом ребенка стали оставлять с чужими людьми. Они были хорошие, но чужие, мальчик боялся их, они всегда забирали его у мамы. А эта пришедшая тетя была своя родная, которая никогда не будет уходить. Она была похожа на маму, только сильная, она сразу поняла малыша. Ребенок это чувствовал. Может, по этой причине, может по другой, но мальчик пошел к Надежде и назвал её мамой.
– А Миша все правильно сказал, - произнесла очень серьезная и бледная Вера, она стояла у дивана, схватившись за высокую спинку.
– Тебе, Надюш, придется стать ему матерью. Я умираю.
– Вера!
– тихо остановил ей Дмитрий Иванович.
– Не надо, прошу тебя...
Голос отца сорвался, он отвернулся. Надежда схватилась руками за свое горло, пытаясь прогнать появившийся там комок. Мальчик тут же скривил личико, готовясь плакать вместе с ней. Надежда подавила готовое прорваться рыдание.