Я выбираю счастье
Шрифт:
– Я говорю правду, - тихо продолжала Вера.
– Ты, Надюш, вернулась, поможешь нам. Я знаю, Миша тебя полюбит, и ты его. Дима, ты завтра же уезжаешь в Москву и ложишься в больницу, я остаюсь дома с Надей. Так будет правильней. Мне уже ничто не поможет.
Согнулся отец, Вера впервые вслух озвучила все тревожные мысли, что не давали покоя ему. Все молчали. Миша обнимал Надежду за шею, пряча личико на её плече.
– Вера, но кто этот мальчик, откуда он у вас?
– решилась спросить Надежда, целуя светлые волосики ребенка.
Вера молчала. Сказал отец:
– Это наш с Верой поздний сынок, Надюш. Не думали, когда рожали. Мы не увидим, как он растет и взрослеет.
Мальчик вздрогнул при глухом басе генерала и сильнее прижался
– Папа! Не говори так, - попросила она, гладя по спинке ребенка.
– Миша боится, ему страшно.
– Он еще не понимает, - ответил отец.
– Миша у нас даже не разговаривает.
– Он все понимает!
– не согласилась дочь.
– Правда, малыш?
Миша осторожно поднял голову, осмотрелся, Надя поцеловала малыша в щеку и весело ему подмигнула. Тот робко улыбнулся ей в ответ, от новой мамы исходила уверенность и сила.
Из спальни донесся звонкий сердитый плач. Этот плач вызвал улыбки на лицах отца и Веры.
– А вот и наш Сашенька проснулся. Возвещает об этом. Кушать хочет, - промолвил отец.
– Надюша, Саша будет твой младший сын, - тихо сказала Вера.
– Ты уж люби их двоих.
Вера умерла через шесть месяцев. Завещание на дом она написала на Надю. Умирала женщина спокойно, у её сына была любящая мама. У Сашеньки, к которому Вера искренне привязалась, тоже. Дмитрия Ивановича прооперировали. Вере сказали, что его опухоль оказалась доброкачественной, но женщина понимала - её берегут, успокаивают. Медики обещали, что лет пять отец еще проживет. Но дочь не отдала отцу Мишеньку, малыш привязался к ней, не отпускал ни на минуту. Такой привязанности у него не было даже к Вере. Генерал Федосов помог оформить документы на Сашеньку. Не зная толком жив Жора или нет, скрывая от следственных органов саму Надежду, Дмитрий Иванович мальчику дал новую фамилию, свою - Федосов. По новым документам его тоже родила покойная Вера, но только далеко от Осинок. Надежда не пожалела на это денег.
– Вот так появился у меня второй сын, Сашуля, - закончил говорить генерал.
– Я не спрашивал дочь, откуда она принесла ребенка. И так было ясно, что из резиденции Хана. Я не верил, что она родила его, хоть и твердила об этом упорно Надюха. Не могла она скрыть от меня такой факт. Да и живот бы был её заметен в сериале. И документов никаких не было у нее на Сашу. Она говорила, что остались в сгоревшем доме Жоры. Но мне яснее ясного было - не её это ребенок. Подобрала где-нибудь. Сын кого-нибудь из обслуги в доме Хана или его подельников. Жоре было плевать, когда он уничтожал свой дом, что там есть люди и дети. Надя всегда была добрая душа. Хан её отпустил по какой-то причине, а она пожалела мальчика. Заставила меня скрыть, что это ребенок из дома Жоры. Я сделал документы на мальчика, что она унесла тайком от Хана в спортивной сумке. По документам Сашок наш родился далеко от Гр-ка. Он теперь Александр Дмитриевич Федосов. Мое отчество у малыша. А в графе отец - моё имя. Мать - покойная Вера. Надя мальчишкам старшая сестра по документам. Сама же она хохочет на эту тему, говорит знакомым: в подоле принесла плоды любви, - генерал помолчал, вздохнул.
– Так что не рожала она Сашку. Я это точно знаю. А жаль, люблю я этого парня, очень люблю. Он мою генеральскую династию продолжит... У него уже сейчас голосок басистый, только командовать... Но тебе признался, Стаська, не мой он...И Надюха его не рожала...
– Я это знаю, - тихо произнес Станислав.
– Сашу родила первая жена Жоры, Лиза, только не от него, а от меня. Саша - ребенок не Хана, это мой пропавший сын, Дмитрий Иванович.
Генерал присвистнул.
– Вот так закавыка!
– и тут же недоуменно спросил: - А чего тогда Надюху ревновал к Хану? Вот дурень!
– Откуда вы знаете, товарищ генерал, что ревновал?
– недоверчиво спросил мужчина.
– Или думаешь, я не догадался, в чем дело, - язвительно произнес
– Ты всю ночь тут бормотал: Надя, Жора, Жора, Надя, как ты могла, почему ты родила Жоре сына, а не мне, почему от Жоры...
– Так Миша еще есть, я и подумал, что он сын Жоры, - попытался оправдаться мужчина.
Генерал от неожиданности такого заявления захохотал.
– Дурак ты, Стаська. Надо такую ерунду придумать. Запомни: Мишутка - мой законный сын. Он братик Надюши. Хотя Мишка и Надюха с этим не соглашаются, для него она только мать.
– Знаю.
– Не в чем тебе обвинить Надюшку. Она у меня хорошая. Мамкой стала двум обездоленным мальчишкам. А ты уж стань им папкой. Влияние парням мужское нужно. Сашку генералом надо вырастить, а Мишка сам найдет дело по душе... Я, Стась, - вздохнул Дмитрий Иванович, - уже один год из обещанных пяти прожил. Да и дедом меня ребятки зовут. Надюха так велела.
– Стану, - пообещал Станислав.
Известие, что худенький мальчик не сын Жоры Григорьева, его очень обрадовало. Но глупое сердце не отступало, жила в нем обида, нет, нет, а возникала мысль: а любовницей-то Хана актриса Анастасия Деревенская была, вся округа об этом знала, и Тимка подтвердил. Но Станислав знал: он справится с собой. А Надя ему нужна.
Неожиданно раздался звонок. Генерал взял телефон, что-то выслушал и сердито закричал:
– Что делать? Что делать? Скорую вызывай. Скорую! Немедленно! Я еду, - он посмотрел на мужчину.
– Агаше плохо. У неё сердечный приступ. А Надя и Миша больны. Я еду к ним.
– Я с вами, - четко, по-военному встал Станислав.
Па – па.
Генерал и Станислав приехали в деревню одновременно со скорой помощью. Двери были не заперты. Станислав выскочил из машины и почти что бегом понесся в дом. Следом Дмитрий Иванович вел сухого старенького врача со скорой.
Неестественно белая Агаша сидела в зале на диване, откинувшись на высокую спинку, держась рукой за левую сторону груди, в глазах застыла боль. Пахло резкими сердечными лекарствами. Возле неё сидел худенький мальчик, следил за взрослыми и беззвучно глотал текущие по щекам слезы. Надежда стола у окна, смотрела то на улицу, то на Агашу, поймав взгляд мальчика, старалась ласково улыбнуться ему, но не всегда получалось. Женщина выглядела плохо: она вся горела, неестественный румянец покрывал щеки, сухой кашель раздирал легкие, глаза были красными, веки и губы припухли. Она не заметила, как пробежал в дом Станислав, увидела только идущих по дорожке отца и врача, облегчено вздохнула.
– Ну вот, Агашенька, - сиплым голосом произнесла она.
– Папа привез врача. Сейчас тебе полегче станет.
Но дверь неожиданно распахнулась, в дом поспешно вошел Станислав. При виде появившегося Станислава, Надежда вскрикнула и стала медленно опускаться на пол. Все слилось перед её глазами в непонятную круговерть, сознание затуманилось. Мужчина подскочил к ней, подхватил, не дал упасть. Диван был занят Агашей и ребенком. Станислав понес женщину в спальню. Вошли врач и генерал. Испуганный мальчик еще больше расплакался при виде генерала и человека в белом халате.
– Тише, не плачь, Мишенька, - говорила белыми губами Агаша.
– Это же твой дедушка. Он тебя любит.
– Я хочу к маме, - жалобно всхлипнул ребенок.
– Мама тоже заболела, маме надо полежать, - Агаша хотела утешить ребенка, взять на руки, прижать к себе, но ей было плохо, каждое слово давалось с трудом.
– Что с Надей?
– спросил Дмитрий Иванович.
– Станислав её в спальню понес, плохо ей стало, упала, - еле слышно ответила, морщась от боли, Агаша.
– У неё сегодня очень высокая температура, она еле ходит, Мише стало уже получше. А я вот...