Я. Философия и психология свободы
Шрифт:
Э. Гуссерль
Кажется, в буддизме нигде прямо не утверждается, что Сиддхартха Гаутама тождественен Вселенной. За Гаутамой не признается божественная сущность, как за Иисусом, которого евангелист Иоанн приравнял к гностическому Логосу (Вселенной). Тем не менее, многое в буддизме толкает к тому, чтобы приравнять Будду Шакьямуни к высшим сущностям. Дело даже не в религиозной практике, выраженной в культе Будды, а во внутренней сути учения. Ему присвоен особый титул «Татхагата» – «Самородный» (Так пришедший). В Махаяне для возвеличивания Гаутамы даже вводится «нирвана с остатком», согласно которой он, подобно жертвоприношению Иисуса во имя человеческих грехов, отказался от растворения
Ситуация осложняется еще и тем, что понятие будды присутствует и в индуизме, где оно уже не приписывается какому-то конкретному лицу, но подразумевая символические сущности. В конце концов, все эти будды сводятся к одной сущности – Брахману, который и есть единственное на весь космос Я. И в «Бхагавад-гите» говорится: «Но знай же, что, хотя Я и являюсь создателем этой системы, Сам Я, вечный и неизменный, непричастен к какой-либо деятельности».
Итак, примем как аксиому утверждение, что Будда Гаутама тождественен Вселенной, а Иисус Христос равен Логосу. Это не предполагает мерзкую человеческую привычку падать ниц и биться лбом о землю. Просто попробуем это понять, не впадая в экзальтацию.
В современной физике используется понятие светового конуса в пространстве Минковского, где две координаты являются пространственными (и, таким образом, определяют плоскость), а третья – временной. Физическое событие А, происходящее в некоторый момент времени в некотором месте Вселенной, представляется в этой модели точкой. Плоскость пространства, соответствующая этой точке, есть по смыслу мгновенное состояние Вселенной в данный момент времени. Это – идеальная плоскость, поскольку с точки зрения физики конечная скорость света исключает возможность получения реальной Вселенной «сейчас». И поэтому картинка ночного неба, которую мы видим над своими головами, ложна. Так, свет от Луны долетел к нам почти мгновенно, а свет от отдаленной звезды был испущен тысячи лет назад, так что сама эта звезда (в идеальном «сейчас») может уже и не существовать. Лишь на коротких расстояниях, сопоставимых со скоростью света, можно говорить о синхронном «сейчас», которое мы имеем на своих (плоских) фотографиях.
Т.о. в идеальном пространстве Минковского время можно считать штырем, на который нанизываются эти плоские кадры один за другим, будто использованные чеки. Толщина этих кадров равна физическому мгновению, математическим аналогом которого является «бесконечно малая величина» – дифференциал. Частота мелькания этих дифференциалов является для нас загадкой. Мы измеряем время днями, часами, минутами, секундами и т.д. до бесконечности, как, например, в апориях Зенона, где интервал становится все меньше и меньше. Т.о. частота мелькания этих кадров должна быть обратно пропорциональна дифференциалу, т.е. быть «бесконечно большой величиной».
Каждый такой кадр есть идеальное «сейчас» Вселенной в локальной области. «Кино» начинается с некоторого события А и принимает форму конуса, поскольку скорость свет конечна, и поэтому Вселенная растянута не только в пространстве, но и во времени. Невозможно получить, как уже сказано, мгновенный снимок-блин всей Вселенной «сейчас», ибо для этого требуется бесконечная скорость передачи сигнала, который бы дошел до нас от солнца и от края Вселенной за одно и то же мгновение.
Если не вдаваться в подробности математического устройства светового конуса, то на интуитивном уровне его природа очевидна. Допустим, что мы с
Светя этими фонарями перед собою, мы выхватываем из темного пространства те предметы, что находятся на нашем пути, а затем начинаем двигаться в свете своего конуса к тем целям, которые кажутся нам желанными или предпочтительными. Расширим теперь эту метафору на всю нашу жизнь и представим, что перед нами не темное пространство, а темное время (ведь наше будущее является для нас темным в том смысле, что мы не можем знать его). Тогда ваш синий конус высвечивает перед вами ваше потенциальное (абсолютное) будущее, а мой фонарь показывает мое будущее в красном конусе. В пересечении их находится наше потенциальное общее будущее, где мы можем встретиться или нет, ибо все зависит от того пути, по которому каждый из нас пойдет. Мы свободны внутри своего конуса, чтобы выстраивать в нем ту или иную траекторию – свою судьбу. Как часто человек говорит себе с радостью или сожалением: если бы я в тот раз пошел налево, а не направо, то не встретил бы свою будущую жену (мужа), а если бы я вышел в тот день на минуту позже из дома, то не попал бы под автобус.
В момент своего рождения мы имеем самый большой конус абсолютного будущего, внутри которого пройдет вся наша жизнь. Но, идя по жизни, мы шаг за шагом тащим этот конус за собою от события А к событию В и делаем его все меньше и меньше, а оглядываясь назад, видим тысячи упущенных возможностей. Поэтому главный световой конус, который образуется в момент нашего рождения (суперконус), можно считать суммой всех наших возможных судеб.
С этого нулевого для нас момента мы вынуждены постоянно выбирать один поступок за другим из сотен возможных. А если мы не желаем принимать решение, то выбор за нас делает то самое темное время, которое никому, пока он жив, не позволяет остановиться. Поэтому когда мы в соответствие с собственными намерениями или по воле обстоятельств и времени приходим из события А к событию В, мы лишаемся навсегда части своих возможных радостей и бед (желтая зона). Перед нами абсолютно случайный мир, и наша траектория в нем практически непредсказуема. Это – открытая нелинейная система. Но, оглядываясь в этом абсолютно случайном мире назад, мы приходим к понятию детерминизма, из которого самосознание и выводит идею «неотвратимого рока». Но где бы человек не оказался, в эту точку так или иначе он сам привел себя. Ему не на что пенять.
Очевидно, наша судьба, какой бы она ни была, не будет противоречить законам нашей реальности. В этом смысле суперконус является множеством всех возможных причинно-следственных цепей, из которых могла бы состоять наша физическая жизнь. К сожалению, необратимость времени позволяет нам пройти только одну такую цепь, прожить только одну судьбу, но осмыслить мы способны тысячи разных цепей. Собственно, идя по жизни, мы это и делаем – мысленно просматриваем возможные изгибы нашей судьбы и выбираем тот, который по нашему мнению нам больше подходит.