Яков. Воспоминания
Шрифт:
— Чем обязан, господа? — приветствовал нас ротмистр, поднявшись из-за стола. Судя по всему, мы прервали поздний завтрак хозяина дома.
— Следователь Штольман, — представился я. — Это мой помощник, следователь Коробейников. Вам знаком некий Ферзь?
— Кто? — переспросил Мышлоедов, будто впервые слышал о таком господине.
— Насколько мне известно, недавно в Петербурге Вы проиграли ему крупную сумму, — обозначил я свою осведомленность, — да так, что пришлось имение заложить.
— Господи! Каждая
Несомненно, он имел в виду именно меня позлить. Просто так, от куражу, как я понимаю. Он был слегка нетрезв, и во всем поведении его чувствовалась какая-то разгульность. Я пока не понимал, было ли это вызвано приподнятым настроением, характером или просто лишней рюмкой наливки. Но, в любом случае, подобное настроение не подходило человеку, полностью разоренному.
— Да! Проигрался! — признал Мышлоедов, наливая себе еще одну рюмку. — Ну и что? Полиция тут причем? Оно, конечно, грех и разорение, но не преступление.
— Когда Вы видели Ферзя в последний раз? — спросил я его.
— А в чем, собственно, дело? — поинтересовался вместо ответа ротмистр, разваливаясь в кресле.
— Он убит, — сообщил я ему. — Ведется следствие. Вы сами где были сегодня ночью?
Отлично я знал, где он был. Но мне хотелось увидеть его реакцию на сообщение о смерти Ферзя и на мои вопросы. Было в его поведении что-то до крайности неестественное. Но я пока не понимал, что именно. А понять было нужно.
— Убит?! — Мышлоедов расхохотался и принялся осенять себя крестными знамениями. — Есть Бог на свете! Есть! Господа! — обратился он к нам с Коробейниковым. — Вы хоть понимаете, какую благую весть Вы мне только что принесли? Свободен! А то я уж думал застрелиться.
И он опрокинул еще рюмку наливки.
— Или Ферзя застрелить? — спросил я его.
— Э, нет! Не надо вот этого! — резко ответил он мне. — Я всю ночь в кабаке пил с горя. А если кто-нибудь его пристрелил, то я ему в ножки поклонюсь. Но сам не причастен.
Я все больше и больше убеждался, что Мышлоедов разыгрывает передо мной спектакль. Актер из него был никудышный, и поведение, интонации — все это казалось до ужаса неестественным. Вот только это были всего лишь мои личные впечатления, к делу их не подошьешь.
— Так когда Вы видели Ферзя последний раз? — повторил я свой вопрос.
— Пару дней назад, — недовольно ответил ротмистр. — Он имел наглость прийти сюда, требовать долг. Я ему объяснил, мне время нужно, чтоб продать имение. Но том и расстались.
В процессе нашего разговора я обратил внимание на то, что стол, за которым расположился завтракающий Мышлоедов, был накрыт на двоих. Более того, остатки наливки во второй рюмке говорили о том, что двое за ним и сидели. Но сейчас Мышлоедов был один. Так кто же
— У Вас гости? — спросил я Мышлоедова.
— Приятель заходил, — небрежно ответил тот.
Я повернулся и, не обращая внимания на возражения Мышлоедова, решительно направился к ширме. Резко отодвинул ее и с изумлением обнаружил Петра Ивановича Миронова, стоящего у стены в крайнем смущении.
— Вы? — удивленно спросил я его. — Какими судьбами?
— Добрый день… — с не меньшим изумлением поздоровался с Мироновым Коробейников.
— А я… завтракаю, — неловко объяснил свое присутствие Петр Иванович, — со своим приятелем. Вашей беседе мешать не захотел, и … вот… удалился.
— Но так, чтобы ничего не упустить, — заметил я ему.
— А в чем дело? — возмущенно вмешался Мышлоедов. — Это мой гость. И в моем доме он может располагаться там, где ему удобно.
— Разумеется! — язвительно ответил я ему. — За ширмой?
— Петр Иванович! — обратился я к Миронову. — Я надеюсь, Вы понимаете, что все услышанное здесь Вами, это…
— Да! — перебил он меня. — Да, разумеется.
— Ничего нам не хотите сообщить? — спросил я его.
— Нет, — сказал Петр Иванович, явно изображая полную невинность, — мне не известно ничего.
— Ну, в таком случае, — сказал я, уже сдерживая раздражение, — не угодно ли будет зайти к нам в управление сегодня?
— Разумеется зайду, — ответил Миронов, всем своим тоном и видом показывая, что продолжать наш разговор здесь и сейчас он не намерен.
— Буду благодарен, — ответил я ему. — Честь имею, господа.
— Что-то я не очень верю этому драгуну, — сказал Коробейников, когда мы оказались на улице.
— Зачем он разыграл всю эту историю, что узнал об убийстве только от нас? — спросил я. — У него ведь Миронов, который точно об этом знает.
— Почему мы не уличили его во лжи? — поинтересовался Антон Андреич.
— А что это нам даст? Предъявить нечего, — ответил я. — Давайте попробуем подойти с другой стороны. Вы займитесь безотлагательно этим ухарем с татуировкой.
Когда мы с Коробейниковым вернулись в участок, меня ожидал еще один неприятный сюрприз. Дежурный передал мне записку от Нины. Госпожа Нежинская приехала в Затонск и желала встретиться со мной в ресторации, в полдень. Вот уж точно не ко времени. Был бы я суеверен, предположил бы, что меня кто-то сглазил, настолько нынешний день не задался.